Правда шестая

Правда о появлении евреев в Российской империи, или Привет из Речи Посполитой

Сквозь королей и фараонов,

Вождей, султанов и царей,

Оплакав смерти миллионов,

Идет со скрипочкой еврей.

(И. Губерман)

В 1772 году произошел Первый раздел Польши; Австрия, Пруссия и Российская империя отторгли у поляков часть ее территории; часть Западной Руси вошла в состав Российской империи. В 1795 году, после Третьего раздела Польши, Речь Посполитая полностью перестала существовать. В числе земель Речи Посполитой была и Страна Ашкенази, среди ее подданных — порядка миллиона евреев-ашкенази.

После войн с Наполеоном Российской империи отошел еще один изрядный кусок бывшей Речи Посполитой — сердце этнического польского государства со столицей Речи Посполитой Варшавой.

В Российской империи это понимали как блестящее завершение векового спора Польши и Московии. После Третьего раздела Польши только одна часть Древней Руси была еще не под скипетром русских царей: Галиция, древняя Галицкая Русь.

Впрочем, и сама коренная Польша вовсе не казалась русским таким уж чужим государством. Поляки казались скорее заблудшими братьями, чем совершенно иным и чуждым народом. Их цепкое мужество во время восстаний вызывало уважение, культура дворянских имений и каменных европейских городов оставалась выше, чем дворянских гнезд Великороссии. Екатерина долго противилась прусскому плану разделить Польшу. И не потому, что старалась сохранить польскую государственность. А потому, что надеялась присоединить к России не часть польской территории, а всю Речь Посполитую…

Победители — русские, пруссаки и австрийцы — вполне сознательно разделили Речь Посполитую, но они даже не думали, что вместе с ней разделили и Страну Ашкенази, разорвали еще один народ.

В Австрии в 1774 году провели довольно тщательную перепись, которая установила 224 981 еврея на бывшей польской, а теперь на австрийской территории.

Пруссии «досталось» порядка 240 тысяч польско-русских евреев.

В пределах Российской империи появилось порядка 700 или даже 800 тысяч евреев обоего пола и всех возрастов. Определить точнее трудно, потому что Российская империя и для всех остальных подданных подробных летописей не вела, учитывалось только податное население — взрослые мужчины. А этих «податных евреев» кагалы скрывали изо всех сил и по понятным причинам: чтобы платить меньше податей.

«Трофейными немцами» называли порой прибалтийских немцев. Тогда и евреи Речи Посполитой, Польши и Западной Руси — тоже «трофейные евреи».

В 1772 году начала рождаться, а в 1815 году окончательно родилась еврейская Россия — одна из стран Российской империи. Это была та часть Страны Ашкенази, которая вошла в Российскую империю после разделов Речи Посполитой.

Если обманывать самих себя словами, можно сказать: мол, еврейская Россия существовала еще в X веке, в квартале Козары, в Киеве. Но это будет только игра словами, потому что Древняя Русь была страной с другим языком, другой культурой, другим населением, нежели Российская империя. Эта страна стала страной-предком для трех других стран — Московии, Новгорода Великого и Великого княжества Литовского. В каждой из этих стран были свой язык, свои обычаи и свои писаные законы. В Московии и Новгороде Великом евреи не жили, но в Великом княжестве Литовском жили, и жили по другим правилам, нежели в Древней Руси.

Была еврейская Древняя Русь, а было еврейское Великое княжество Литовское, если угодно — еврейская Литва. С 1569 года существует и еврейская Речь Посполитая. Все это время Страна Ашкенази входит в состав то одного, то другого государства, но в каждый отдельный момент — в составе одного государства.

Теперь возникает еврейская Россия — из части Страны Ашкенази. А сама Страна Ашкенази с 1772 года оказывается разорванной между Россией, Австрией и Пруссией.

В Российской империи и в СССР жили, а в Российской Федерации и по сей день живет много и разных евреев.

В СССР существовала традиция — считать началом всякого исторического явления то, что происходило с любыми народами, жившими на его территории. Скажем, были у греков каменные города в Северном Причерноморье, возникали и гибли целые эллинистические государства — и в курсе «Истории СССР» старательно описывалось их появление и история. Если применить этот метод — то русским евреям то ли две, а то ли даже две с половиной тысячи лет…

На территории эллинистического Боспорского царства, в городе Горгинии (там, где сейчас стоит Анапа) найдены надгробные мраморные плиты с надписями на иврите. В 1865 году А. Я. Гаркави опубликовал эти надписи; стало известно, что уже в 42 году до Р. X. здесь существовала еврейская община.

Известно, что в VI веке до Р. X. евреи проникли из Персии в Грузию и основали там несколько колоний. Грузия вошла в состав Российской империи? Вошла. Значит, и эти евреи — тоже русские. Логично?

Разумеется, и после этого в России появляются евреи из Западной Европы и Германии. Некоторые из них очень известны — хотя бы знаменитый канцлер Нессельроде, министр иностранных дел при Николае I, или Шафиров, сама фамилия которого явно происходит от «шафар» — ритуальная труба, которой созывают на молитву в синагогах.

Но все это — отдельные люди, опять же часть совсем другого еврейства, уже ассимилированного в Голландии или в Германии. Эти этнические евреи выступают вовсе не как евреи, не как сефарды… А как голландцы или немцы. И так же быстро растворяются в рядах русского общества.

В начале XIX века присоединяют Кавказ, и в составе Российской империи оказываются горские евреи, говорящие на еврейско-татском языке. Это — потомки персидских евреев Средневековья.

Тогда же под Российскую империю уходит Грузия со своими десятью или двадцатью тысячами грузинских евреев.

Середина?конец XIX века — завоевание Средней Азии, и русскими подданными становятся среднеазиатские евреи Коканда, Бухары и Самарканда.

Самый конец XIX, начало XX века, освоение Русской Маньчжурии — ив Дальнем, Харбине, Владивостоке появляются китайские евреи. Во Владивосток они порой приезжают как китайские купцы — и если специально не сказать, русские люди и не догадались бы, что имеют дело вовсе не с китайцами (еще раз привет расовой теории!). Никакой общины во Владивостоке не появляется, а когда в Харбине строится синагога — для русских евреев, разумеется, пришедших сюда вместе с русским населением, — в числе ее прихожан оказываются и китайские евреи.

Но все эти группы евреев — западноевропейские, среднеазиатские, кавказские, грузинские, китайские… все они не сыграли в истории Российской империи никакой самостоятельной роли. Есть только одна группа евреев, которая сыграла в истории России какую-то СВОЮ игру. Это те евреи, которые попали в российские подданные невольно, никак не по своему желанию. Они стали русскими евреями в составе остального населения бывшей Речи Посполитой.

Белорусские евреи резко отличались от всех остальных ашкенази. Они были последними евреями Великого княжества Литовского и Русского. Они в наибольшей степени были прямыми потомками евреев Древней Руси, испытавшими меньше всех непосредственного польского влияния.

О своеобразии самосознания этих евреев говорит хотя бы такой факт: именно из-за них в русском языке появилось слово «еврей». Во всем мире евреи назвали себя «аидами» — в том числе и сефарды. Все известные названия в языках европейских народов восходят к этому самоназванию. Польское zyd — «жид», немецкое Jude — «юде», английское jud — «джуд», французское juif — «жюиф».

Белорусские евреи были единственной группой, которой не нравилось такое название. Уже первый генерал-губернатор Белоруссии граф З. Г. Чернышов в 1772 году использовал слово «еврейские общества» для названия кагалов. До 1783 года и Чернышов, и Сенат в своих документах попеременно используют оба слова — и «жид», и «еврей» как взаимозаменяемые и одинаковые по смыслу. Во время посещения Екатериной Шклова в 1787 году десятеро руководителей общин обратились к императрице с прошением: пусть в официальных документах их называют не жидами, а используют «более возвышенное библейское слово» — евреи.

Никаких следов официального указа по этому поводу не последовало, но в документах слово «жид» и правда перестало применяться. Замечу, что нет ни малейшего следа никаких таких «евреев» в документах времен Петра, Анны, Елизаветы. Слово «жид» применяется вплоть до XX века и очень часто не несет никакого оскорбительного или уничижительного смысла. «Ваше жидовское благородие» — обращается к важному еврею извозчик у Чехова, явно не имея в виду решительно ничего дурного. Но в официальных документах «еврей» и правда утверждается, совершенно вытесняя «жидов».

В 1790 году белорусские евреи, ведущие коммерцию в Москве, будут жаловаться помимо всего прочего и на то, что московские купцы их называют жидами, и делают это «в поругание», тогда как власти вежливы и называют их евреями.[130]

А ведь евреи в Австрии, Царстве Польском и в Пруссии, даже и на отошедшей к Российской империи Украине ничего не имеют против «жидов». Видимо, все-таки у белорусских евреев какое-то особое самосознание, не вполне тождественное другим идишеговорящим ашкенази.

Евреи собственно Польши тоже отличаются от евреев и Белоруссии, и Украины. Они изначально живут все-таки в гораздо более культурном окружении, чем на Украине, а после разделов Польши попадают в подданство Пруссии. Там они с 1812 года получают права, которым евреи — подданные Российской империи могут только позавидовать, а с 1871-го — права гражданства.

За счет разделов Польши население Российской империи увеличилось по одним данным на 12, а по другим — на 14 миллионов человек. Большую часть этих 14 миллионов и русское правительство, и образованный слой, на который оно опиралось, последовательно считали своего рода «белыми туземцами», которых необходимо исправить, перевоспитать, сделать цивилизованными людьми.

Действительно, кого считали равными себе в новых своих землях образованные русские дворяне? В своем представлении русские — если быть точным, то великорусские — дворяне были народом европейским. Даже собственное великорусское простонародье и те были для них туземцами, которых еще предстояло перевоспитать и сделать цивилизованными людьми.

Из числа всех трофейных инородцев только с польским и немецким дворянством, в какой-то степени еще с немецкими горожанами завоеватели готовы были говорить на равных.

Так в свое время римляне, завоевывая новые земли, выделяли цивилизованных эллинов, считали их ровней себе и даже учились у них. Русское дворянство даже готово что-то перенимать у польского (действительно более культурного), а немцам так вполне определенно отведено в империи почти такое же место, как эллинам — в Римской империи.

Все же остальные народы Прибалтики и Речи Посполитой, и не только евреи — но и украинцы, белорусы, караимы — все это не кто иные, как разные породы туземцев.

В Речи Посполитой евреи-ашкенази тоже были туземцами, духовно живущими в других измерениях. Их хорошо знали, но их жизнь оставалась совершенно загадочной. Никто из гоев — ни поляки, ни русские, ни формирующиеся украинцы и белорусы — не замечают превосходства евреев хотя бы в одном — в поголовной грамотности. Разница в том, что поляки и подданные Речи Посполитой к евреям привыкли, а русские — еще нет. Русские даже не замечают, что с завоеванием Речи Посполитой им досталась еще одна страна — Страна Ашкенази.

Генерал-колонизатор сидит на коне, осматривает новые владения своего императора и видит страхолюдного туземца, еще более страшного и грязного, чем белорусский крестьянин. Одет он как огородное пугало, воняет чесноком и прелыми тряпками, и, пока туземец говорит что-то на ломаном русском языке, на нос ему выползает клоп, непотревоженный и упитанный.

Из антисемитских, а может быть, и просто из садистских соображений нашему колонизатору охотно покажут микву или предложат «чисто еврейскую еду» — да так прокомментируют способ ее приготовления, что великорусский генерал на всю жизнь заречется брать что-либо в рот даже в самом приличном еврейском ресторанчике.

Будем исходить из того, что колонизатор попался разумный и по природе не кровожадный. Идею просвещения он принимает истово, душой, и искренне хочет иудеям добра… Так, как он сам это добро понимает: высморкать, вымыть, переодеть в чистое этих туземцев… Желательно еще и поотрезать их ужасные пейсы, но с этим придется подождать, пока просвещение не пустит в них корни поглубже.

Ну ничего! Не этот именно туземец, так его дети и внуки будут если и не вполне подобны колонизатору, то уж по крайней мере не хуже солдатушек — бравых ребятушек, которые вон как весело поют, маршируют через новые владения русской короны.

Ему и невдомек, колонизатору, что туземец тоже может смотреть на него как-то без особого восторга: подумаешь, какой-то гоишко! Много их было, таких, со времен Артаксеркса, Амана и Навуходоносора! Много их было, таких гоев, вздумавших переделывать древний великий народ, и все эти бесчисленные гои, прочно зачисленные в ряды врагов еврейского народа, проплывают перед мысленным взором этого кошмарного туземца, пока с ним беседует генерал.

Он так презирает этого гоя, туземец, — не обрезанного, не знающего Торы, что даже вежлив с ним. И правда: нельзя же возлагать ответственность за свои поступки на существ, не избранных Й'ахве, на двуногую фауну здешних краев. Если туземцу сказать, что его правнук сбежит из штетла, чтобы учиться у гоев, — он даже не заплачет, а скорее весело засмеется.

Еще веселее засмеется русский колонизатор, если ему сообщить: спустя сто лет твои потомки будут просить денег у потомков этого туземца из неведомого миру местечка. А через сто пятьдесят лет пра-пра-правнук этого вот… в чудовищной шляпе и в грязном лапсердаке пустит пулю в твоего пра-пра-правнука. И попадет — потому что стрелять будет в упор, в затылок, в расстрельном подвале киевского ЧК.

Первоначально, в 1772 году, никому и в голову не пришло ограничивать евреев в каких-то правах и свободах. Примерно 40–60 тысяч (а по другим данным — 100 тысяч) евреев в Белоруссии были очень своеобразной группой еврейства: потому что очень своеобразной была сама Белоруссия — последний осколок Великого княжества Литовского.

Судя по всему, Екатерина готова была отнестись к белорусским евреям так же, как относились к ним в Пруссии, а может быть, и во Франкфурте. Она подтвердила все права евреев, которые были у них в Речи Посполитой, и притом уравняла евреев в правах со всеми остальными жителями империи (чего в Речи Посполитой у них не было). В Городовом уложении 1785 года все мещане, независимо от национальности и от вероисповедания, получали право участвовать в местком сословном самоуправлении и избираться на должности.

В 1786 году Екатерина даже писала белорусскому генерал-губернатору, чтобы равенство прав евреев в сословно-городском самоуправлении «непременно и без всякого отлагательства приведено было в действие, а с неисполнителей его „учинено было законное взыскание“».[131]

Стоит ли удивляться, что в 1780 году в Могилеве и в Шклове евреи встречали Екатерину II восторженными одами в ее честь?

Новые чиновники, начавшие управлять Белоруссией, выросли в Великороссии. Многие из них даже если видали когда-нибудь живого поляка, то уж точно никогда не видали ни одного еврея. Если белорусская администрация писала, что «присутствие евреев в деревне вредно отражается на экономическом и нравственном состоянии крестьянского населения, так как евреи… развивают пьянство среди местного населения»[132] — то за этой чепухой очень ясно прослеживается болтовня «местных», — той агентуры, тех помощников и личных знакомых, которыми обрастает любой чиновник центральной власти, присланный на новое место службы. «Тутэйшия» рассказывают чиновникам, что это евреи спаивают крестьян… Как рассказывали уже их деды и прадеды.

Такое удобнейшее представление всегда было в Западной Руси и в Польше, но, конечно же, никто не собирался «принимать меры» по этому поводу. Все ведь прекрасно понимают, что вовсе не в евреях дело, что просто удобно их ругать. Но чиновник-то из Петербурга этого не понимает! И честно начинает провозглашать гонимому племени «херем».

Получив такой «сигнал» с места, центральная власть тоже приходит в состояние некоторого возбуждения. Это же в Речи Посполитой все уложилось за века, а в Петербурге еще толком не знают, что надо делать с иудеями (и надо ли с ними что-то делать). Петербург реагирует неадекватно, слишком сильно. Да к тому же реагирует в духе, не принятом в Речи Посполитой. Ведь Россия — огромная бюрократическая империя, а не гибрид шляхетской республики и сословной монархии.

Тут же рождается идея — раз евреи мещане и купцы, надо переселить их в города! В 1783 году рождается указ Екатерины, что всякий помещик, если он сдаст в деревне курение водки «купцу мещанину или жиду», то будет сочтен нарушителем закона. Если курит водку, то пусть делает это сам! Одновременно у кагалов отнимают многие их функции, передают местным органам власти.

В 1784 году делегация евреев поехала в Петербург хлопотать об отмене этой меры, и они получают великолепный ответ от имени императрицы, эти посланцы кагала: «Когда означенные еврейского закона люди вошли уже…в состояние, равное с другими, то и надлежит при всяком случае соблюдать правило, Ея величеством установленное, что всяк по званию и состоянию своему долженствует пользоваться выгодами и правами без различия закона и народа».[133]

Звучит сильно, да вот беда: всего через два года, в 1786 году, отменено выселение евреев в города (а проведено в жизнь оно вообще никогда не было). Тогда же, в 1786 году кагалам возвращены многие функции — расклад налогов, право отпускать и не отпускать из общины. То ли Екатерина II поняла, что евреи славянских стран совсем не похожи на немецких, то ли приходит к пониманию выгоды такого положения вещей. То ли окружение императрицы изрядно «подмазано» посланцами кагала.

Пользуясь Указом, в Могилевской губернии 10 % евреев записались в купечество, а из христиан купцов было только 5,5 %. Вот и первый источник недовольства…

И тут же появляется другой… В те времена купцы были «прикреплены» к своим городам ничуть не менее прочно, чем крестьяне к земле. Очень наивно представлять себе купца XVIII, даже начала XIX века как современного предпринимателя, который сам решает, где ему поселиться.

Только в Белоруссии купцы могли переходить из города в город, «смотря по удобности их коммерции». Что характерно, местные христианские купцы не пользуются этой возможностью, а вот еврейские пользуются. Многие евреи, вошедшие в эти 10 %, стали перебираться в города великоросских, «внутренних» губерний, а то и в Москву.

В 1790 году московское купечество составило по этому поводу «Приговор» и подало его властям. В этом «Приговоре» купцы писали, что евреи пользуются запрещенными приемами торговли, чем наносят ей «чувствительный вред и помешательство», и что дешевизна их товаров доказывает одно — товары эти контрабандные. Кроме того, московские купцы писали, что «евреи обрезывают, как известно, монеты; возможно, что они будут делать то же и в Москве».

Некий же Нота Хаимов, «…ведя себя у публики разными подлогами и ухищрениями в знатный кредит и выманя чрез то у многих здешних купцов в долг товаров ценою до пятисот тысяч рублев, все оные выпроводил в разные, им только одним известные места, и потом и сам со всем тем явно похищенным столь важным капиталом из Москвы скрылся за границу, оставя по себе следы жалостного многих купеческих домов разорения; из которых некоторые с печали померли, оставя бедных жен и детей без всякого пропитания, а прочие, лишась всего собранного многолетними трудами имения и кредита, сделались банкротами и лишились невинно честного имени гражданина».

А потому патриотически настроенные московские купцы просили об удалении евреев из Москвы.

Почти одновременно с москвичами евреи подали жалобу, подписанную шестью именитыми купцами: их больше не записывают в купцы смоленские и московские. Они же имеют право! Им разрешено…

Московские же купцы обзывали их обидным словом «жиды», и ложно утверждали, будто у евреев «развращенные нравы»; «…святой наш закон и предание суть явны и всему свету известны, яко они основаны на любови к Богу и к ближнему, по правилам десятери заповедей Господним; и поелику Старый Завет есть предзнаменование, свидетельство и основание святости Нового Завета…».

А дальше подкованные в богословии евреи опровергали утверждения московских купцов про то, что в порядочных государствах евреев не терпят. Не только терпят, утверждали евреи, но и получают от них немалую пользу! Как вот в Голландии, например, или в Англии. И вообще записали их в московские купцы открыто и честно, «…невзирая, что бороды, одеяние, даже и имена наши ощутительно доказывают каждому наш род и закон».

Проблему сочли столь важной, что этими жалобами занимался «Совет государыни». Из всех еврейских кривд подтвердилась только одна: еврейские торговцы стали разносить товары по домам — что было почему-то запрещено. Знали ли вообще евреи про это запрещение — не знаю, но ведь получается — они попросту открыли новую и очень перспективную экономическую нишу. Вот московские купцы эту нишу «благополучно» просмотрели, и их злоба на конкурентов как-то не вызывает уважения. В торговом деле надо уметь крутиться, господа!

Если Совет принял неблагоприятное для евреев решение, то не из страха, что они когда-нибудь научатся обрезывать монету. Совет нашел, что евреи имеют права мещан и купцов только в Белоруссии, но не во внутренних губерниях, и что от допущения евреев в Москву «не усматривается никакой пользы».

Решение это было принято на основании доклада президента Коммерц-коллегии, графа А. Р. Воронцова. Рассматривая с разных сторон проблему, граф А. Р. Воронцов писал, что, конечно, Голландии от присутствия евреев только хорошо, но это от каких евреев? От португальских евреев, которые активные и честные. «Но такие евреи, которые известны под названием польских, прусских и немецких жидов… совсем другого роду и производят торги свои, так сказать, как цыганы — со лжею и обманом, который есть единым их упражнением, чтоб простой народ проводить».

Воронцов очень решительно возложил ответственность за крестьянскую нищету в Белоруссии на евреев и утверждал — евреи стоят за спиной всех фальшивомонетчиков и контрабандистов Российской империи. Ни много ни мало.

В декабре 1791 года издан указ о недозволении евреям записываться в купцы внутренних губерний, а в Москву они могли теперь приезжать «лишь на известные сроки по торговым делам».

Русские не имеют понятия о еврейской системе «ха-зоке», монополии «местных» на предпринимательство и на работу. Но и кагальные старейшины, и русские императорские власти действуют в одной логике: логике феодального общества. Им конкуренции не надо! Пусть будет тишь, гладь и всеобщая благодать!

«И вот этот указ 1791 года, для купцов еврейских сравнительно с купцами христианскими даже льготный, с годами превратился в основание будущей „черты оседлости“, легшей мрачной тенью на еврейское существование в России почти до самой революции».[134]

«Еврейская энциклопедия» даже как-то оправдывает издание этого Указа: мол, «Центр тяжести указа 1791 года не в том, что то были евреи, а в том, что то были торговые люди: вопрос рассматривался не с точки зрения национальной или религиозной, а лишь с точки зрения полезности».[135]

Вот-вот — никого не интересует, что сами люди думают об этом, и уж конечно, ни у кого нет никаких незыблемых прав: ни у московских купцов, ни у евреев. Власть взяла и развела их в лучших традициях «хазоки». Так и родилась черта оседлости, даже не из антисемитизма. Сама же «черта оседлости, несомненно, представляла собой самую репрессивную и тягостную составную часть всего корпуса российских законов, направленных на ограничение прав евреев».

Отмечу еще два очень важных обстоятельства:

1. Граф А. Р. Воронцов очень хорошо знает, что евреи Португалии и Голландии какие-то совсем другие, чем в Польше, Австрии и в Белоруссии. Другие, чем ашкенази.

2. Решение о введении «черты оседлости» принимал фактически один человек — граф А. Р. Воронцов. А что, если бы он принял другое решение, более благоприятное для евреев?

Екатерина и Воронцов действуют как государственные люди. Они вовсе не считают, что одни подданные должны чем-то отличаться от других. Евреи «мешают» московским купцам, нарушают бюрократическую идиллию разделения сословий, создают конкуренцию? Так и не пускать их туда, где они (одни подданные) мешают купцам (другим подданным)! Их поведение совершенно логично, лишено всякой агрессии или недоброжелательства к евреям.

Но с точки зрения евреев, это как раз и обидно! Они — не «как все», они особенные и исключительные. Так и к Римской империи иудаистская традиция относится резко отрицательно, агрессивно, даже злобно. А ведь римляне вовсе не были агрессивны к иудеям. Они последовательно считали их «такими же, как все» и готовы были вникать в любые иудейские проблемы.

Вот греки в массе были антисемитами и не теоретиками. Они устраивали погромы, вели жестокие локальные войны с иудеями вплоть до попыток поголовного истребления (как в Северной Африке и на Кипре в 115–117 годах по Р.Х.). Но к грекам иудеи относились лояльно, потому что греки не отрицали иудейскую исключительность и называли иудеев «народом философов». В иудейской традиции до сих пор греки «хорошие».

А вот про римлян иудейская традиция хранит массу отвратительных анекдотов. «В них Римская империя представляется своего рода „империей зла“, чьи кровожадные правители в силу своей… органической испорченности неизменно злоумышляли против евреев».[136]

В Российской империи в середине XIX века случайное созвучие фамилии российского чиновника Татищева с Титом Флавием, победителем иудеев и разрушителем Иерусалима, вызывает легенду: «Знай, что я злейший враг евреев. Не меня зовут Татищев, я происхожу от Тита!»

Смешно? Конечно… но аналогии-то проводятся.

А Российская империя все думает: как бы ей «исправить» евреев, сделать их «как все». Очень уж необычные туземцы.

При Александре I созвали «Комитет по благоустроению евреев». Действительно, ну как же вершить государственные дела без комитетов, чиновников, совещаний и ведения бумаг? Страшно подумать…

В 1804 году Комитет выработал «Положение о евреях», — и это вовсе не был свод законов, по которым надлежало управлять евреями, или какие-то рамки, в которых надо было контролировать отношения евреев с крестьянами и помещиками Западной Руси. Ничего подобного! То есть «свод законов», но одновременно — это скорее некий план «улучшения» евреев в духе эпохи Просвещения.

Кагалам царь оставил почти прежние права, только без права увеличивать подборы без разрешения правительства, без права религиозного проклятия-херема и религиозных наказаний.

А с 1808 года должно было начаться переселение из деревень в местечки и в Новороссию — и в течение трех лет совершенно удалить евреев из привычных мест обитания. Ведь евреи спаивают народ и потому презираемы! «Доколе отверст буде Евреям сей промысел… который, наконец, столь общему подвергает их самих нареканию, презрению и даже ненависти обывателей, дотоле общее негодование к ним не прекратится».[137]

Ю. Гессен считает что Комитет придерживается «наивных взглядов» «на природу экономической жизни народа… что экономические явления можно менять чисто механическим способом, путем приказов».[138] Но, простите, а какой еще способ есть у правительства?

Другим верным способом «перевести евреев в лучшее состояние» для Александра I и его окружения стало просвещение. Сначала возникла идея государственных школ… Но они так и не были созданы, еврейские общеобразовательные школы, — из-за бешеного сопротивления кагалов.

Тогда правительство решило, что «все дети евреев могут быть принимаемы и обучаемы, без всякого различия от других детей, во всех российских училищах, гимназиях и университетах». Особо оговаривалось, что никто из детей в тех школах не может быть «ни под каким видом, отвлекаем от своей религии, ни принуждаем учиться тому, что ей противно».

Евреи, «кои способностями своими достигнут в университетах известных степеней отличия в медицине, хирургии, физике, математике и других знаниях, будут в оные признаваемы и производимы в университетские степени».[139]

Прошло почти полвека, пока евреи воспользовались этими правами. И единственным безусловным успехом политики Александра I стало «присвоение фамильных имен». Те евреи, которые жили в славянской среде, стали брать фамилии на славянской основе, типа Рабиновича или Кравца. Австрийские и прусские евреи брали фамилии с германскими корнями, становясь Айзенбергами и Файншмидтами. Само по себе дело хорошее, тем более что крестьянство, составлявшее больше 70 % населения России, оставалось «Ивашками» и «Петрушками», без всяких там аристократических выдумок в виде «фамильных имен».

В целом Положение 1804 года оценивается очень высоко и еврейскими исследователями, и теми, кого трудно заподозрить в избыточном уважении к этому несчастному и очень интересному народу. А. И. Солженицын полагает, что Положение «накладывает на евреев меньше ограничений, чем, например, прусский Регламент 1797 года. И особенно при том, что евреи сохраняли личную свободу, которой не имел многомиллионный массив крепостного крестьянства России».[140]

«Еврейская энциклопедия» считает, вполне в унисон с Солженицыным, что «Положение 1804 года относится к числу актов, проникнутых терпимостью».[141]

Может быть, это и так, но от всей души не понимаю: почему необходимо сравнивать Положение именно с прусским Регламентом? Давайте сравним положение евреев в России с положением евреев во Франции. Стоит это сделать, и мы легко убедимся, что это Положение накладывает гораздо больше ограничений, чем Кодекс Наполеона.

Если цель Положения, как красиво декларировало правительство, «дать государству полезных граждан, а евреям — отечество»,[142] то Наполеон справился со своей задачей значительно лучше.

Последние годы Николай I опять очаровал некоторых «патриотов» и «почвенников». И государственник он, и разумный в своей строгости муж, и вообще очень порядочный, добрый человек.

Насчет порядочности, личной честности — не спорю, очень может статься, он и был субъективно человеком очень приличным. Только вот не уверен, что она имеет отношение к оценке политики Николая I Палкина… То есть я хотел сказать, конечно, Павловича. Ведь и Томас Торквемада был лично честен и ни копейки не брал себе из десятков миллионов золотых, отнятых у умиравших на кострах. И Наполеон не был ни стяжателем, ни бабником, ни дураком. Так, всего-навсего организатор убийства нескольких миллионов человек, а вообще вполне милый, приятный человек, честно плативший по счетам, и, судя по отзывам лично его знавших, очень интересный собеседник.

Николай Пал… Павлович тоже был и честным, и приличным. И семьянин хороший, и добрый, разумный хозяин. И лично мужественный — как хорошо он вел себя в 1834 году, во время пожара в Зимнем дворце!.. А скольким россиянам, евреям в том числе, стоил жизни его маниакальный страх пред революцией, желание любой ценой удержать Россию в тисках феодализма — это особый разговор.

Если для Александра I способом «исправить» евреев было просвещение, для его младшего братца таким средством стала армия. Справедливости ради, просвещение евреев в это время и не происходило — ни при Александре, ни при Николае I.

Александр I разрешил евреям получать светское образование, но евреям-то этого вовсе не хотелось. Еврейский учебник повествует, что «Были открыты государственные („казенные“) школы для евреев, чтобы „улучшить их культурное положение“, но большая часть евреев отнеслась к ним как к суровому наказанию».[143]

Текст этот доказывает одно: нет худшего и опаснейшего вранья, чем полуправда. Здесь нет ни слова о том, что кагал напрягал усилия, чтобы погасить малейшие проблески просвещения. Чтобы «сохранить в неприкосновенности исстари сложившийся религиозно-общественный быт… Раввинизм и хасидизм в одинаковой мере силились в корне затоптать молодые побеги светского образования».[144] В очередной раз подчеркну — как хорошо, что это написал еврей.

«В 1817, затем в 1821 году отмечены случаи в разных губерниях, когда кагалы не допускали еврейских детей до обучения русскому языку и в каких-либо общих училищах».[145]

То есть были и сторонники светского образования, но в основном это ашкенази, жившие в западной части Страны Ашкенази, испытавшие воздействие еврейского Просвещения-Гаскалы: Иссак Бер-Левинсон, долгое время живший в Галиции; Гезеановский — учитель в Варшаве; Литман Фейгин, черниговский купец, активно торговавший с Польшей, много раз ездивший в Австрию. Но это ведь все единицы; они могли агитировать, могли помогать русскому правительству, но не они делали погоду в прочно замкнутом для чужаков еврейском мире.

Где были светские школы — так это в Вильне, где жили пополам ашкенази и немецкие евреи. Еще идеи светского образования были сильны в Одессе, в Кишиневе — то есть на новых местах, среди переселенцев, где влияние кагала волей-неволей ослабевало. А в Одессу ведь еще и шел приток евреев из Галиции.

Так что, может быть, дело еще и в том, что просвещение пока не давало результатов, и возникал естественный соблазн: «исправить» евреев каким-либо другим, более надежным способом.

Но даже если и так, то выбор «другого средства» очень в духе Николая Пал… Павловича, и приходится сделать вывод: независимо ни от чего другого, там, где одному брату-императору хотелось просвещения, другому мерещилась армия; где один открывал университет, другой тут же строил казарму или военное поселение.

Судя по всему, Николай Павлович и правда очень хотел «окончательно решить» злополучный «еврейский вопрос». Его очень волновала причина еврейского «упорного отчуждения от общего гражданского быта». Тем более, в 1822 году вспыхнул новый голод в Белоруссии, и новая сенаторская комиссия выясняла, в чем его причины. В 1825 году создали новый, уже пятый «Еврейский комитет», который заседал восемь лет.

Для начала Николай велел Сенату и «Еврейскому комитету» изучить вопрос о том, как лучше всего применить для исправления евреев этот замечательный универсальный инструмент — армию.

Сенат готовил, готовил доклад… Но с этим докладом все время происходили какие-то странности — почему-то этот важный документ никак не мог дойти до Николая I. Ну никак! Более того — этот доклад, который неоднократно требовал Николай, вообще куда-то пропал. Точно известно, что такой документ существовал… Но ни малейших признаков доклада, что называется, никто никогда не видел.

У исследователей (принадлежащих к разным национальностям) давно есть сильное подозрение, что влиятельные еврейские круги через подкупленных чиновников попросту… выкрали доклад. Очень уж евреям не хотелось, чтобы их «исправляли» через армию. Если это так, приходится отметить: возможности кагала влиять на принятие важнейших документов очень даже были. Причем руки их могли тянуться даже и в Зимний дворец.

Но вот тут-то сказалось одно из «преимуществ» неограниченной монархии: если царю чего-нибудь очень уж хочется, он может действовать и без доклада! И даже вообще без какого-либо изучения ситуации. Отчаявшись получить пресловутый доклад, в 1827 году Николай I именным указом ввел особые условия рекрутчины для евреев. Не отвертелись, голубчики! А то ишь, сперли доклад и думают, будто им все можно!

Во-первых, евреи должны были сдавать столько же рекрутов, сколько и податные сословия Российской империи — при том, что они вовсе не считали себя гражданами этого государства и у большинства из них не было никаких причин проливать за него кровь.

Кроме того, общины могли сдавать вовсе и не только взрослых парней в солдаты… Им позволено было сдавать в кантонисты 12-летних мальчиков. Не надо считать, что зверство было проявлено только с одной стороны — со стороны Николая I и всего русского правительства. Кагалы сами нашли эту практику удобной и стали активно сдавать «сирот, детей вдов (порой в обход закона — единственных сыновей), бедняков» — «в счет семьи богача». Это ведь было удобнее, чем разбираться в геволте и кипеже, кого из взрослых сдавать в рекруты… Да и ртов меньше, не надо кормить сирот, из которых еще неизвестно что вырастет.

Правительство весьма логично считало, что еврейские общины занижают число своих членов — и чтобы поменьше платить податей, и чтобы меньше давать рекрутов. Поэтому была принята еще одна мера, уже совсем фантастическая: по еврейским местечкам стали ездить специальные военные команды. Единственной их целью была ловля, похищение еврейских детишек. Как так «ловля»?! А вот так: поймали мальчика лет 12–10-8… И в мешок. Завязали мешок и повезли, куда начальство велело. Обезумевшие родители могут метаться, искать; узнав, куда делся их ребенок, могут пытаться шуметь… Их дело, да и шума никто не услышит — это вам не Франция со свободной, неподцензурной прессой. А украденных детей свозили в военные части и отправляли подальше за пределы черты оседлости. В коренную Россию — там их уж точно никак нельзя было бы отыскать.

Рекрут служил 25 лет… В 1830 и даже в 1835 годах продолжали служить те, кто участвовал в войне 1812 года, в заграничных походах 1813–1815 годов, кто своими глазами видел Наполеона под Ватерлоо, шел со штыком наперевес к «дому с красной крышей» под Лейпцигом. Пусть наши квасные «патриоты» устраивают истерику, их дело — но получается, что и эти достойнейшие люди участвовали в жуткой системе похищения еврейских детей.

И эта страница истории русской армии и русского народа так же реальна, так же «имела место быть», как отказ солдат пить водку накануне Бородина: «не тот день». Как и массовый героизм на батарее Раевского. Как и Багратион, поднявшийся в седле, за секунду до проклятого ядра: «В атаку! Чудо-богатыри, в атаку!» Как и все, о чем повествует «галерея 1812 года» в Эрмитаже и что вызывает у русского человека законное и справедливое чувство гордости, причастности к великим делам предков.

В истории всякого народа есть не только светлые страницы.

А еврейских детей, как сданных общинами, так и краденых, стали призывать в кантонисты. Кантонистами вообще-то называли малолетних сыновей солдат. С рождения числились они за военным ведомством и учились в особых школах кантонистов, где их учили грамоте и готовили к военной службе. Стандартный возраст рекрута был 20 лет. Еврейские дети призывались в 12 лет, фактически попадались и 8–9-летние дети. Дети направлялись в специальные батальоны кантонистов, где они находились до 18 лет, потом попадали в школы кантонистов, и с 20 лет начиналась служба.

Весь срок до действительной службы (в 20 лет) не засчитывался, а служил солдат, как вы помните, 25 лет. Из чего вытекает, что брали кантонистов навсегда. Правительство объясняло такой сверхранний призыв тем, что еврейские дети хилые и тщедушные, их нужно готовить к службе.

Фактически были еще две цели, которые правительство, собственно, и не скрывало, хотя и не оглашало вслух: уменьшить число евреев; христианизировать кантонистов и создать из них «пятую колонну» для того, чтобы они стали проводниками христианства среди евреев.

Как осуществлялась эта политика на практике, отлично описывал Герцен: «Видите, набрали ораву проклятых жиденят с восьми-девятилетнего возраста. Во флот, что ли, набирают — не знаю. Сначала велели их гнать в Пермь, да вышла перемена. Гоним в Казань. Я их принял верст за сто; офицер, что сдавал, говорил: „Беда, да и только, треть осталась на дороге“ и офицер показал пальцем в землю. Половина не дойдет до назначения — добавил он.

— Повальные болезни, что ли? — спросил я, потрясенный до внутренностей.

— Нет, не то чтоб повальные, а так мрут, как мухи: жиденок знаете, эдакой чахлый, тщедушный, словно кошка ободранная, не привык часов десять месить грязь да есть сухари, — опять чужие люди, ни отца, ни матери, ни баловства; ну, покашляет, покашляет, да в Могилев (то есть: „в могилу“).

Привели малюток и построили в правильный фронт; это было одно из самых ужасных зрелищ которые я видал, бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кой-как держались, но малютки восьми, десяти лет… Ни одна черная кисть не вызовет такого ужаса на холст.

Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они в неловких, толстых солдатских шинелях с стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их; белые губы, синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без уходу, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого океана, шли в могилу».[146]

К сожалению, в России до сих пор чересчур многих волнуют не какие-то жидовские факты и не обстоятельства реальной истории. А больше всего волнует их, на «чьей стороне» находится и автор книги, и автор приведенной им цитаты. Раз Герцен — плохой человек, шел против царя и стал предшественником народовольцев — то, конечно же, его никак нельзя цитировать.

Специально для этих господ я сообщаю: при написании этой книги я не находился ни на чьей стороне. Ни на чьей. И меня не интересует ни личность, ни репутация господина Герцена. Меня интересует одно — верность сообщаемых им сведений. А подтверждений верности того, что говорит Александр Иванович, очень уж много, включая и военные архивы.

Впрочем, вот свидетельство и еще одного классика русской словесности — Владимира Алексеевича Гиляровского. Нам особенно интересно оно потому, что здесь показано, что происходило с кантонистами дальше, — с теми, кто все-таки дойдет до «назначения».

В его повествовании о путешествиях по Руси «Мои скитания» есть такой эпизод: по приговору полкового суда секут солдата, не в первый раз убежавшего в самовольную отлучку. А после наказания солдатам рассказывает о своем собственном опыте «взводный офицер из кантонистов, дослужившийся годам к пятидесяти до поручика, Иван Иванович Ярилов». Так сказать, в назидание:

«Ярилов подошел и стал про старину рассказывать:

— Что теперь! Вот тогда бы вы посмотрели, что было. У нас в учебном полку по тысяче палок высыпали — привяжут к прикладам, да на ружьях и волокут полумертвого сквозь строй, а все бей! Бывало тихо ударишь, пожалеешь человека, а сзади капральный чирк мелом по спине — значит, самого вздуют. Взять хоть наше дело, кантонистское, закон был такой: девять забей насмерть, десятого живым представь. Ну и представляли, выкуют. Ах, как меня пороли!

И действительно, Иван Иванович бы выкован. Стройный, подтянутый, с нафабренными черными усами и наголо остриженной седой головой, он держался прямо, как деревянный солдатик, и был всегда одинаково неутомим, несмотря на свои полсотни лет.

— А что это — Орлов? Пятьдесят мазков!

— Мазки! Кровищи-то на полу, хоть ложкой хлебай, — донеслось из толпы солдат.

— Эдак-то нас маленькими драли… Да вы, господа юнкера, думаете, что я Иван Иванович Ярилов? Да?

— Так точно.

— Так, да не точно. Я, братцы, и сам не знаю, кто я такой есть. Не знаю ни роду, ни племени… Меня в мешке из Волынской губернии принесли в учебный полк.

— Как в мешке?

— Да так, в мешке. Ездили воинские команды по деревням с фургонами и ловили по задворкам еврейских детишек, благо их много. Схватят в мешок и в фургон. Многие помирали дорогой, а которые не помрут, привезут в казарму, окрестят, и вся недолга. Вот и кантонист.

— А родители-то узнавали деток?

— Родители?.. Хм… Никаких родителей. Недаром же мы песни пели: „Наши сестры — сабли востры“… И матки и батьки — все при нас в казарме… Так-то-с…».[147]

Известно, что на уцелевших… на «дошедших до назначения» еврейских детишек оказывалось сильное давление, чтобы они переходили в православие. Действовали и более изощренно: порой целое отделение кантонистов загоняли в реку — как бы для купания. И пока мальчики плескались в «купели», священник производил непонятные для них обряды, исправно кадил на берегу. А потом детям вешали на шею крест и сообщали, что теперь они христиане.

Широко распространена история, согласно которой «в ряде случаев дети-кантонисты предпочитали покончить с собой во имя веры и топились в реке, куда их приводили для обряда крещения».[148]

Солженицын полагает, что «рассказы о жестоко насильственных обращениях в православие, с угрозами смерти кантонисту и даже с массовым потоплением в реке отказавшихся креститься — рассказы, получившие хождение в публичности последующих десятилетий — принадлежат к числу выдумок».

По словам Александра Исаевича, со ссылкой на «Еврейскую энциклопедию», история о потоплении нескольких сотен кантонистов родилась из сообщения некой немецкой газеты, «что когда однажды 800 кантонистов были погнаны в воду для крещения, двое из них утопились».[149]

Допускает он и то, что «был расчет и самим крестившимся позже, в оправдание пред соплеменниками, преувеличить степень испытанного ими насилия при обращении в христианство».[150]

Спорить не буду: преувеличения весьма возможны, и по разным причинам. Но про насилия, чинимые над кантонистами, рассказывается не только в немецких газетах; тут огромный пласт фольклора, и вовсе не только еврейского. Скажем, о своих впечатлениях рассказывали и священники, проводившие массовые крещения купавшихся кантонистов. В том числе и про то, что иные мальчики топились, стоило им понять — что же именно творят над ними взрослые. Что поделать! Дикий народ, упрямый-с народ.

Возможно, Николай I и его приближенные очень хотели «как лучше». Возможно, ими двигали только самые прекрасные намерения. Но почему-то неизменно, стоило царю приступить к «еврейскому вопросу», как этот «вопрос» сам собой формулировался не: «как помочь этому народу стать цивилизованным» и не: «как научиться хорошо жить вместе», а примерно таким образом: «как сделать евреев похожими на всех остальных».

Видимо, опять логика строителей империи.

Применялись, впрочем, и другие меры тоже вполне сюрреалистические: например, запрещалось евреям — владельцам корчмы и кабака, самим в них проживать и заниматься лично продажей спиртного. Надо было нанимать торговца-христианина, и единственное, в чем убедилось правительство с помощью сих мер: что христиане ничуть не менее исправно спаивают народ, чем кошмарные жиды, верные слуги сатаны.

Тем более, с 1827 года ввели откупную систему на торговлю спиртным по всей территории империи, и русские классики откликнулись на это замечательное изобретение:

«В западном крае кабацким делом занимается еврей, но разве оно лучше в других местах России?…Разве жиды-шинкари, спаивающие народ и разоряющие и губящие крестьян — повсеместное в России явление? В наших местах, куда евреев не пускают и где кабаком орудует православный целовальник или кулак?»[151]

«В великорусских губерниях, где евреи не живут, число судимых за пьянство, равно как и число преступлений, совершенных в пьяном виде, постоянно гораздо более, чем число таких же случаев в черте еврейской оседлости. То же самое представляют собой и цифры смертных случаев от опойства… И так стало это не теперь, это так исстари было».[152]

Коротко, ясно, и не нужны комментарии.

А в 1840 году Николай I утвердил новый проект изменения сущности своих злокозненных подданных. Проект предполагал следующие меры:

1. Уничтожение кагала;

2. Устройство общеобразовательных школ;

3. Учреждение «губернских раввинов» — то есть раввината, получающего деньги от государства, а не от кагала;

4. Поселение евреев на казенных землях для приучения к земледелию;

5. Разбор евреев на «полезных» и «бесполезных»;

6. Запрет носить еврейскую одежду.

Николай внес существенную поправку в эту последовательность действий: «разбор» поставил раньше, чем «поселение на казенных землях», и заменил в окончательном тексте указа слово «бесполезные» на «не имеющие производительного труда». И это — единственные поправки, которые сделал царь, принимая замечательный проект.

Итак, предстояло «разобрать» на два разряда все еврейское мещанство — то есть всех небогатых евреев. В первом разряде следовало числить всех, кто имеет прочную оседлость и имущество, во втором — тех, кто их не имеет.

Предполагалось дать второму разряду пять лет, чтобы поправить свои дела, а потом применить к ним особую военно-трудовую повинность: брать в рекруты втрое больше, но брать не на 25, а на 10 лет, и в этот срок «употребляя их в армии и флоте преимущественно в разных мастерствах, обращать потом, согласно с желанием их, в цеховые ремесленники или в состояние земледельцев».

Намерение правительства получило обширное оповещение в печати — явно для предупреждения возмущений в Европе. Но там, конечно же, все равно о мерах правительства Российской империи писали не так, как это хотелось правительству. Беда с этими европейцами! Вечно не понимают они, что «Не нам понять высоких мер // Творцом внушаемых вельможам».[153] И в кантонисты их не заберешь…

В 1844 году — новая попытка выселить евреев из деревень, а в 1846 году окончательно перешли от теории к практике: стали брать каждый год десять рекрутов с одной тысячи мужчин, тогда как для христиан была норма — семь рекрутов с одной тысячи через год на второй.

Разумеется, сразу же возникли рекрутские недоимки. По решению 1850 года стали брать за каждого недобранного рекрута еще трех сверх нормы. В 1852-м — новый указ «о пресечении укрывательства» с перечнем суровых наказаний тем, кто бежал, и указ брать вместо них родственников или руководителей общин, из которых они происходят. А за каждого лишнего рекрута с общины списывалось 300 рублей недоимки.

В 1853 году изданы правила о дозволении еврейским общинам и частным лицам представлять вместо своего рекрута любых «пойманников» без паспорта… и «тут началась рекрутская вакханалия».[154] В общем-то, «рекрутской вакханалией» можно назвать и все происходившее раньше, но раньше хотя бы кагал не содержал специальные отряды для ловли детей в рекруты! А тут появились целые отряды охотников за детьми: люди, профессионально занятые облавами в местечках-штетлах и хватавшие всех, кого только можно сдать в кантонисты.

«Ответственность за призыв еврейских рекрутов была возложена на кагалы. Поскольку евреи не соглашались добровольно отдавать детей, кагалы принимали насильственные меры: во всех общинах появились особые „охотники за детьми“ („ловчики“, „хаперс“ на идише)».[155]

Поэт Иехуда Лейб Левин так описал свои впечатления:

«Я, тогда девятилетний мальчик, жил в родительском доме в Минске. Однажды летним днем я пришел в хедер и вижу: Меламеда нет, хедер пуст… хозяйка дома объяснила мне, в чем дело! Меламед, оказывается, прячется от ловцов, а всех детей заперли по домам, ибо пришла беда… Детей хватали из колыбели, женихов уводили из-под хупы, чтобы отдать их в солдаты…

…И каково же мне было увидеть то, что увидели мои глаза? Ловцы — евреи, кагал — евреи, и они же, словно львы, рвущие жертву, выхватывают из материнских объятий младенцев, птенчиков малых. Думаю, что и разбойники не сотворили бы подобного даже с евреями, а тут евреи творят такое с евреями же! Что же это? Как это возможно? Мысль эта удручала меня до такой степени, что я пугался при виде евреев, при виде братьев моих!»[156]

Как это часто с ним случается, учебник не то чтобы лжет… Нет, так тоже нельзя сказать… Учебник дает несколько не тот акцент… Например, в этом учебнике нет ни слова о «бесполезных», вообще о разделении евреев на разряды. Нет ни слова, что длилось это безобразие с «хаперс» вовсе не все царствование Николая I, а всего два года! Как это часто случается, описывается сущее безобразие, преступление, но описывается еще хуже, еще страшнее, чем оно было. А зачем? Неужели для того, чтобы сделать Россию еще более непривлекательной? Но ведь волей-неволей учебник ставит под сомнение и отменное поведение евреев! Причем чем большее число лет кагалы нанимали подонков-хаперс, тем под большим сомнением оказывается высокий образ мыслей евреев…

Нет в учебнике ни полслова и про бешеное сопротивление самих евреев и их кагалов просвещению. А жаль.

Вот с чем приходится согласиться: «До середины XIX века российские власти не добились успеха в „исправлении“ евреев. Они продолжали оставаться подданными „второго сорта“, и большинство продолжало держаться общины, не сближаясь с окружающим населением и не пытаясь ему подражать. Конечно, были и просвещенные евреи, считавшие благом возможность войти в русское общество и усвоить его культуру, но их влияние было незначительно по сравнению с влиянием маскилим (просветителей. — А. Б.) в Западной Европе».[157]

Трудно сказать, удалось бы Николаю I или нет до конца «исправить» евреев, продлись его правление еще лет на десять или двадцать. Говоря откровенно — сомнительно; ведь ни поголовно истребить, ни «переделать» насильственными мерами ни один народ не удавалось никогда и ни одному императору. Разве что Николай I оказался бы первым… Что все же маловероятно.

Скорее можно предположить массовый и очень жестокий бунт, затяжную колониальную войну в духе незабвенного Хмельницкого. Или появление своего рода «русских марранов», которые при первом удобном случае возвращаются к вере отцов и становятся уже не шпионами русского царя в тылу французов, а «пятой колонной» в государстве российском.

Но «…внезапная смерть Императора так же вызволила евреев в тяжелую пору, как через столетие — смерть Сталина».[158] Естественно, как и в случае Сталина, «патриоты» сделали свои выводы: Николая I отравили жиды!

…Говоря откровенно, своей «еврейской» политикой Николай этого вполне заслуживал. Даже как-то обидно: евреи и тут заимствовали у русского народа не самую лучшую его черту — патологическое долготерпение.

Примечания:

1

Цзацзуань. Изречения китайских писателей. М., 1974. С. 38.

13

Бушан Г. Наука о человеке. М., 1911.

14

Анучин Н. Д. О некоторых аномалиях человеческого черепа и их распространения по расам. М., 1880.

15

Леха В. Человек, его происхождение и эволюционное развитие. М., 1913.

130

Гессен Ю. И. История еврейского народа в России: В 2 т. Л.: Типография кооперативного общества, 1925. Т. 1. С. 105.

131

Гессен Ю. И. История еврейского народа в России. Т. 1. С. 76.

132

Гессен Ю. И. История еврейского народа в России. Т. 1. С. 72.

133

Гессен Ю. И. История еврейского народа в России. Т. 1. С. 72.

134

Солженицын А. И. Двести лет вместе (1795–1995). М., 2001. С. 42.

135

Еврейская энциклопедия в 16 томах. М., 1991. Т. 7. (Репринтное издание Общества для Научных Еврейских Знаний и изд-ва Брокгауз-Ефрон.) С. 592.

136

Мороз Е. Евреи в конфликте цивилизаций. М., 2009. С. 15.

137

Голицын Н. Н. История русского законодательства о евреях. Т. 1. СПб, 1886. С. 430.

138

Еврейская энциклопедия в 16 томах. М., 1991. Т. 3. (Репринтное издание Общества для Научных Еврейских Знаний и изд-ва Брокгауз-Ефрон.) С. 79.

139

Познер С. Евреи Литвы и Белоруссии 125 лет тому назад // Еврейский мир: Ежегодник на 1939 год. Париж: Объединение русско-еврейской интеллигенции, 1939. С. 799–800.

140

Солженицын А. И. Двести лет вместе (1795–1995). М., 2001. Ч. 1. С. 61.

141

Еврейская энциклопедия в 16 томах. С. 615.

142

Еврейская энциклопедия в 16 томах. С. 159.

143

История еврейского народа. От талмудической эпохи до эпохи эмансипации. С. 267.

144

Гессен Ю. И. История еврейского народа в России. Т. 2. С. 1.

145

Солженицын А. И. Двести лет вместе (1795–1995). Ч. I, С. 94.

146

Герцен A. M. Былое и думы. М., 1976. С. 218.

147

Гиляровский В. А. Мои скитания // Гиляровский В. А. Соч.: В 4 т. М.: Изд-во Правда, 1967. Т. 1. С. 95–96.

148

История еврейского народа. От талмудической эпохи до эпохи эмансипации. С. 265.

149

Еврейская энциклопедия в 16 томах. С. 243.

150

Солженицын А. И. Двести лет вместе (1795–1995). М.: Русский путь, 2001. Ч. I. С. 103.

151

Соловьев B. C. Письмо к Ф. Гецу // Соловьев B. C. Еврейский вопрос — Христианский вопрос. Собрание статей. Варшава, 1906. С. 25.

152

Лесков Н. С. Евреи в России: несколько замечаний по еврейскому вопросу. Пг, 1919. С. 31.

153

Толстой А. К. Послание к Ф. М. Толстому // Толстой А. К. Собр. соч.: В 4 т. М., 1963. Т. 1. С. 410.

154

Солженицын А. И. Двести лет вместе (1795–1995). С. 133.

155

История еврейского народа. От талмудической эпохи до эпохи эмансипации. С. 266.

156

История еврейского народа. С. 266.

157

История еврейского народа. От талмудической эпохи до эпохи эмансипации. С. 267.

158

Солженицын A. И. Двести лет вместе (1795–1995). М., 2001. Ч. I. С. 134.