Глава XXII. ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ СИМВОЛ ИНЬ-ЯН: МЕТАФИЗИЧЕСКИЙ ЭКВИВАЛЕНТ РОЖДЕНИЯ И СМЕРТИ

Возвращаясь к изображению нашей фигуры, мы должны рассмотреть особо еще две вещи: с одной стороны, вертикальную ось, а с другой стороны, горизонтальную плоскость координат. Мы знаем, что горизонтальная плоскость выражает собой состояние существа, каждая модальность которого соответствует плоскому витку спирали, принятому нами за окружность; с другой стороны, концы этого витка в действительности находятся не в плоскости кривой, но в двух непосредственно соседствующих плоскостях, — ведь сама эта кривая, рассмотренная в вертикальной цилиндрической системе, есть виток, функция спирали, шаг которой бесконечно мал. Вот почему — учитывая, что мы живем, действуем и рассуждаем в настоящий момент в условиях случайности, — мы можем и даже должны рассматривать схему индивидуальной эволюции[220] как поверхность (плоскость). И действительно, она обладает всеми ее атрибутами и свойствами, отличаясь от поверхности лишь с точки зрения Абсолюта.[221] Таким образом, на нашем уровне (или ступени существования) «жизненный круг» есть непосредственная истина и окружность вполне подходит для изображения «индивидуального человеческого цикла».[222]

Согласно вышеизложенным соображениям, Инь-Ян, изображающий в традиционной символике Дальнего Востока «круг индивидуальной судьбы», и в самом деле есть круг. «Этот круг, выражающий индивидуальную или видовую эволюцию,[223] лишь двумя измерениями причастен вселенскому циклическому цилиндру. Не имея плотности, он представляется прозрачным и светопроницаемым; иначе говоря, схемы эволюции, предшествующих ему и следующих за ним,[224] просматриваются и доступны взгляду, проницающему его насквозь».[225]

Но, разумеется, «никогда не следует упускать из виду, что если Инь-Ян, взятый отдельно, может рассматриваться как круг, то в последовательности индивидуальных модификаций[226] он есть элемент спирали: всякая индивидуальная модификация есть по сути дела трехмерный вихрь;[227] лишь единожды он проходит через человеческое состояние и никогда не повторяет вновь уже пройденный путь».[228]

Оба конца витка винтообразной спирали с бесконечно малым шагом (расстоянием между ними) представляют собой, как мы сказали, две непосредственно соседствующие точки на образующей цилиндра, параллельной вертикальной оси (расположенной в одной из плоскостей координат). Эти две точки реально не принадлежат индивидуальности, или, в более общем плане, состоянию существа, репрезентируемому горизонтальной плоскостью. «Вхождение в Инь-Ян и выход из Инь-Ян не зависят от индивида — ведь эти две точки принадлежат не только Инь-Ян, но и витку спирали, нанесенному на боковую (вертикальную) поверхность цилиндра, и подчиняются притяжению «Воли Неба». И в самом деле, человек не свободен ни в рождении, ни в смерти. Что касается рождения, он не волен ни в согласии на него, ни в отказе, ни в выборе момента. Что касается смерти, он не свободен уклониться от нее; не волен он и в выборе момента смерти… Во всяком случае, он не свободен ни в одном из условий двух этих актов: рождение неодолимо ввергает его в круг существования, которое он не выбирал и которого не просил; смерть забирает его из этого круга и неодолимо бросает в другой, предписанный и предусмотренный «Волей Неба», и он ничего не может здесь изменить.[229] Таким образом, земной человек есть раб от рождения до смерти, т. е. по отношению к двум главным актам своей индивидуальной жизни — единственным, которые подводят итог его особой эволюции по отношению к Бесконечному».[230]

Следует уяснить, что «феномены смерти и рождения, рассмотренные сами по себе и вне циклов, совершенно равны»;[231] можно даже сказать, что это в действительности один и тот же феномен, рассмотренный с двух противоположных сторон, с позиций обоих последовательных циклов, в которые он вступает. Это видно непосредственно в нашем геометрическом изображении, поскольку конец какого-либо цикла обязательно совпадает с началом другого; и мы употребляем слова «рождение» и «смерть», беря их в самом общем смысле, для обозначения переходов между циклами, какова бы ни была протяженность последних и идет ли речь о мирах или индивидах. Эти два феномена «сопровождают и дополняют друг друга; рождение человека — это непосредственный результат смерти (в другом состоянии); смерть человека — это непосредственная причина рождения (также в другом состоянии). Одно из этих обстоятельств никогда не возникает без другого. Поскольку здесь не существует времени, мы можем утверждать, что между значениями, присущими феноменам рождения и смерти, имеется метафизическое тождество. Что касается их относительного значения, то — если учесть их непосредственные последствия — смерть в конце какого-либо цикла превосходит рождение в начале того же цикла на величину притяжения «Воли Неба» по отношению к этому циклу, т. е., в математическом выражении, — на шаг эволюционной спирали».[232]

Примечания:

2

«Introduction generale a 1'etude des doctrines hindoues», 3-е partie, ch. Ill; «L'homme et son devenir selon le Vedanta», 3-е ed., ch. I.

22

Когда человек, достигший «универсальной степени», устремляется к высшему, когда в нем возникают другие степени (не-человеческие состояния) в совершенном раскрытии, он становится «Универсальным Человеком». Возвышение, как и расширение, достигли своей полноты в Пророке, который, стало быть, идентичен «Универсальному Человеку» («Послание на Манифестацию Пророка» шейха Мухаммеда ибн Фадлаллаха Ал-Хинди). Это объясняет слова, которые были произнесены двадцать лет назад лицом, занимавшим тогда в исламе очень высокое положение даже с чисто экзотерической точки зрения: «Христиане владеют знаком креста, мусульмане — учением о нем». Добавим, что в эзотерическом плане отношение «Универсального Человека» с Логосом, с одной стороны, и с Пророком — с другой, не содержит, по самой сути учения, никаких реальных разногласий между христианством и исламом, понятыми в их истинном значении. — По-видимому, концепция Воху-Мана у древних персов также соответствовала понятию «Универсального Человека».

23

См. в связи с этим последние главы книги «L'homme et son devenir selon le Vedanta».

220

Будь то для частной модальности или для целостной индивидуальности, если рассматривать ее изолированно в существе; когда берут лишь одно состояние, изображение должно быть плоским. Мы напомним еще раз, во избежание всякого недоразумения, что слово «эволюция» означает для нас не более чем развитие определенной совокупности возможностей.

221

Т. е. при рассмотрении существа в его целокупности.

222

Matgioi. La Voie Metaphysique, p. 128.

223

В самом деле, род не есть трансцендентный принцип по отношению к индивидам, входящим в него; он сам принадлежит сфере индивидуальных существований и не выходит за ее пределы; он располагается, следовательно, на том же уровне в универсальной Экзистенции, и можно сказать, что причастность к роду осуществляется согласно горизонтальному направлению; мы, возможно, когда-нибудь посвятим этому вопросу специальное исследование.

224

Эти эволюции являются развитием других состояний, классифицируемых таким образом по отношению к человеческому состоянию; напомним, что метафизически вопрос о «предшествующем» и «последующем» ставится лишь в смысле причинно-следственной и чисто логической связи, которая не исключает одновременности всех вещей в «вечном настоящем».

225

Matgioi. La Voie Metaphysique, p. 129. — Фигура разделена на две части, темную и светлую, соответствующие предшествующей и последующей эволюциям, так как состояния, о которых идет речь, могут рассматриваться символически, в сравнении с человеческим состоянием, одни как темные, другие как светлые; в то же время темная часть есть сторона Инь, а светлая часть — сторона Ян, согласно первоначальному значению обоих терминов. С другой стороны, поскольку Ян и Инь являются также двумя принципами — мужским и женским, то, как указывалось выше, мы имеем здесь изображение первоначального «Андрогина», обе половины которого уже дифференцировались, но еще не разделились. Наконец, как репрезентация циклических обращений, фазы которых связаны с преобладанием то Ян, то Инь, та же самая фигура соотносится с символом свастики, равно как и с символом двойной спирали, о котором мы упоминали ранее; но это увело бы нас к рассуждениям, не связанным с нашим предметом.

226

Взятых как взаимно соответствующие (в логической последовательности) в различных состояниях существа, которые надлежит, впрочем, рассматривать в их одновременности, чтобы различные витки спирали можно было сравнивать между собой.

227

Это элемент вселенского сферического вихря, о котором шла речь выше; всегда существует аналогия и своего рода «пропорциональность» (но не общая мера) между целым и каждым из его элементов, даже бесконечно малых.

228

Matgioi. La Voie Metaphysique, p. 131–132 (прим.). — Это исключает еще и формально возможность «реинкарнации». В связи с этим можно также отметить, с точки зрения геометрической репрезентации, что прямая может пересечь плоскость только в одной точке; в частности, это относится к вертикальной оси, рассматриваемой по отношению к любой горизонтальной плоскости.

229

Так происходит потому, что индивид как таковой есть существо случайное, не имеющее достаточного основания в себе самом; вот почему круг его существования, если рассматривать его без учета движения в вертикальной плоскости, выглядит как «цикл необходимости».

230

Matgioi. La Voie Metaphysique, p. 132–133. — «Но между рождением и смертью индивид свободен в свершении и смысле всех своих земных поступков; в «жизненном круге» рода и индивида притяжение «Воли Неба» не ощущается».

231

Ibid., p. 138–139 (прим.).

232

Ibid., p. 137. — По поводу метафизической равнозначности рождения и смерти см. также: «L'Homme et son devenir selon le Vedanta», ch. VIII и XVII, 3-е ed.