О ПОЛИТИКЕ

• Самая лучшая политика — быть честным со своим народом, поскольку правда, проступающая сквозь туман времен, в конце концов, разоблачает всех украшенных фальшивой позолотой, сводя на нет усилия, затраченные ими на обман людей при жизни.

• Если на человека опустить какой-то многотонный груз, от него, несомненно, останется мокрое место. Так и в политике: тот, кто пытается что-либо сделать в одиночку там, где необходимо энергичное участие множества людей, понявших важность и необходимость этих перемен, тот вскоре будет вынужден признать свое бессилие и пережить болезненное разочарование.

• Державам, призывающим другие государства к демократии, довольно трудно убедить народы этих стран в чистосердечии своих намерений, если они в любой момент готовы поступиться ею, обменяв на привилегии, или навязывают свое мнение насильно.

• Очень жаль, но в политике часто случается так, что хорошие, честные люди никак не решаются сделать что-либо действительно необходимое, в то время как плохие непременно пользуются этим.

• Нечистыми руками чистые дела не делаются. От рук в политике зависит слишком многое.

• Политический гений не тот, кто способен свои устремления обращать в пресловутую «волю народа», заставляя последний уверовать в то, что она такова, а только тот, кто удовлетворяет свои властные амбиции, не предавая интересов и доверия избравшего его народа.

• Общеизвестно выражение, гласящее: «Любой народ заслуживает то правительство, которое имеет». Оно цинично и безнравственно, ибо противоречит высшей справедливости. Нет рассуждения, которое яснее этого показывало бы неправду тех, которые его употребляют.

• Тот, кто навязывает людям собственное понимание вещей, тот неизбежно принимает на себя ответственность за их дальнейшую судьбу.

• В демократической стране партии существуют для действительной борьбы за власть. В авторитарной — для прикрытия бесправия народа.

• Рейтинги популярности — лишь отражение конъюнктурных ожиданий тех, кто их составил. Вот почему я никогда не доверял подобным «рейтингам».

• «Идея не несет ответственности за тех, кто в нее верит». И это правильно, ибо ответственность лежит на том, кто первым выдвинул подобную идею, а также тех, кто подхватил ее и ввел тем самым в заблуждение множество доверчивых людей.

• Непонимание простых людей прочнее каменной стены, и потому за ним скрывают множество крайне невыгодных для них вещей.

• Я убежден, что было бы ошибкой думать, будто ООН — собрание наиболее достойных представителей земной цивилизации. Это вполне бюрократическое учреждение, пронизанное паутиной политических интриг и потому довольно часто поступающее по двойным стандартам.

• Важная часть искусства дипломатии заключена в умении зевать, не раскрывая рта.

• Жизнеспособность всякой государственной идеологии зависит от того, насколько принципы, лежащие в ее основе, совместимы с человеческой природой.

• Порядочные люди — вечные противники политиков.

• Я не эксперт-экономист, не политолог и не социолог. Может, поэтому и признаю единственным критерием оценки компетентности властей то, как живет простой народ того или иного государства.

• Слова политиков полны пустого звона. Оттого люди более верят тому, чьи дела они знают.

• Никто не может долго противостоять реальности.

• Разговоры о чьей-либо незаменимости — признак начала стагнации.

• Любые попытки «сцементировать» общество иначе, чем на основе общих интересов и взаимной выгоды, обречены на неудачу из-за недостаточного качества «цемента». Это возможно лишь по доброй воле, а не по принуждению.

• Все, что воспитывает в людях правильное понимание свободы, — хорошо. Все, что приводит к укреплению зависимости личности от государства, — плохо.

• Что до молочных рек в кисельных берегах, то самым странным здесь мне представляется огромное количество людей, искренне ждущих исполнения этого посыла.

• Нет ничего глупей стремления безраздельно хозяйничать в мире.

• Всякий прохвост в политике мнит самого себя Макиавелли, пользуясь простодушием неискушенных в этом деле обывателей.

• У бесславных начал не бывает достойных окончаний.

• О чувстве долга больше прочих рассуждают те, кто спекулирует на этом в личных интересах.

• Чиновник-бюрократ — это не кто иной, как политический хамелеон. Сначала он, ради благополучия, быстро меняет свою внешнюю окраску, приспособляясь к цвету всякой государственности, а в результате, и она сама с течением времени становится столь же бесцветной, каков он изнутри.

• Чаще всего политики заняты раздуванием мыльных пузырей, а не какими-то полезными делами ради благополучия своих народов.

• Идейная чума ничуть не менее опасна.

• Все, что осталось от «великого и нерушимого» Советского Союза к нынешнему дню, — это воспоминания, да еще плавленый сырок с ностальгическим названием «Советский». От государств, которые не сделают правильных выводов из этой поучительной истории, тоже в свой срок останется лишь что-нибудь подобное.

• Выход из тупика, в котором оказалось общество, чаще всего, находится внутри последнего.

• В СССР никто не ведал, что такое коммунизм. Почти три сотни миллионов человек строили то, о чем, по сути, не имели ни малейшего понятия. Самое поразительное то, что этого не знали даже классики марксизма-ленинизма. Все застряло на уровне первого определения: коммунизм — это, дескать, бесклассовое общество, где от каждого — по способностям, и каждому — по труду. И еще добавляли, что денег, мол, при коммунизме не будет.

Вышло же все наоборот: деньги по-прежнему в ходу, а коммунизма не было и нет. В чем же причина? Если вкратце, то она проста. Маркс, первым выдвинувший вышеупомянутое определение, развивать его глубже не стал, посчитав, что по мере движения к цели тогдашним вождям это будет сподручней. Ленин мог это сделать, но больше был занят подпольем, потом революцией, после — гражданской войной, а потом помешала Каплан. Всем же прочим «марксистам», кто после него приходил к руководству страной, сделать эту работу мыслителя было уже не под силу. Хотя, конечно, коллективными усилиями членов Политбюро, ЦК КПСС и пр. можно было развить положение о коммунизме до нужных масштабов, заодно адаптировав к жизни, однако репрессии, бюрократизм и разъевшее все изнутри лицемерие к этому сроку уже задушили свободную мысль, отчего «наверху» в основном собиралась унылая серость.

Результат оказался вполне предсказуемый: вместо глубокой идейно-теоретической работы были лишь «бурные аплодисменты» на различных пленумах и съездах, вместо серьезного анализа проблем — звуки фанфар и дутые победные реляции. Вместо провозглашенного единства, равенства и братства — целый букет различных привилегий для партийной и советской номенклатуры, дорогие лекарства в закрытых больницах для них и копеечные порошки для простого советского труженика; сеть специальных продуктовых салонов для первых и бесконечные очереди в полупустых магазинах для вторых.

Ну, а люди, естественно, были не слепы, не глухи и не глупы. Они все понимали, как есть, оттого-то фундамент бесклассового общества дал глубокие трещины. В конечном счете, дело коммунизма было загублено самой же партийной верхушкой, этими липовыми марксистами, первыми закричавшими на всю страну, что: «Коммунизм — утопия!». Затем последовало разграбление народного добра, что было создано усилиями честных тружеников, и в итоге все та же верхушка неплохо устроилась в новых условиях, став богачами, а простые советские люди на старости лет вмиг лишились своих трудовых сбережений, оставшись только при своих болезнях да почетных грамотах. Так что с этим как раз ничего непонятного нет. Непонятным осталось другое: где Маркс, при его-то неслабом уме, собирался найти тех людей, что по собственной воле давали бы все по способностям, ну а брали бы лишь по потребностям? И не группу подобных людей, — а миллионы! Если точнее, — сотни миллионов человек.