Главный показатель эффективности работы административно-управленческого персонала компании — достижение высокого уровня прибыли с собственного капитала (без неоправданного использования кредита для каких-либо финансовых сделок, бухгалтерских уловок и т.д.), а не последовательное увеличение прибыли на акцию. Мы считаем, что деятельность многих корпораций стала бы более понятна как акционерам, так и общественности, если бы руководители и финансовые аналитики меньше уделяли внимания прибыли на акцию и ежегодному изменению этого показателя.

С. Экономический гудвилл против учётного[65]

Внутренняя стоимость нашей компании намного превышает её балансовую стоимость. Это объясняется двумя основными причинами.

• По стандартным принципам бухгалтерского учёта мы должны заносить на баланс обыкновенные акции подконтрольных нам страховых компаний по рыночной цене, а все другие принадлежащие нам акции — по наименьшей из двух: совокупной либо рыночной стоимости. В конце 1983 г. рыночная стоимость этой группы превысила балансовую стоимость на 70 млн. долл. до выплаты налогов, или примерно 50 млн. долл. после удержания налогов. Это превышение учитывается при оценке внутренней стоимости компании, но не включается в расчёт балансовой стоимости.

Ещё более важно то, что мы владеем несколькими предприятиями, экономический гудвилл[66] которых (должным образом включаемый во внутреннюю стоимость компании) намного выше учётного гудвилла, отражённого в нашем балансе и включаемого в балансовую стоимость.

Можно прожить полноценную жизнь, нисколько не задумываясь о гудвилле и его амортизации. Но студенты, специализирующиеся на инвестициях и управлении, должны понимать все нюансы, касающиеся этого дела. Мой собственный образ мышления радикально изменился с тех пор, как 35 лет назад я стал сторонником материальных активов и научился остерегаться предприятий, чья стоимость в большей степени зависела от экономического гудвилла. Из-за этого моего предубеждения я допустил много значительных упущений, хотя вместе с тем — сравнительно немного грубых ошибок.

Кейнс определил, в чём заключается моя проблема: «Трудность не в том, чтобы принять новые идеи, а в том, чтобы отбросить старые». Я не торопился избавляться от старых идей, возможно, потому, что большая часть того, чему научил меня тот же самый преподаватель, представляла (и продолжает представлять) для меня большую ценность. В конечном итоге благодаря собственному опыту и опыту других теперь я отдаю предпочтение компаниям, обладающим высоким и стабильным гудвиллом и использующим минимум материальных активов.

Рекомендую следующий отрывок тем, кому хорошо знакома бухгалтерская терминология и кто интересуется и понимает экономическую сущность гудвилла. Независимо от того, осилите вы этот материал или нет, мне следует вам сообщить, что мы с Чарли убеждены: Berkshire обладает значительным гудвиллом, намного превышающим его балансовую стоимость.

В дальнейшем, говоря о гудвилле, будем иметь в виду только экономический и учётный гудвилл компании. Например, большинству клиентов может нравиться какая-либо компания, они даже могут её любить, но это не значит, что компания имеет хотя бы какой-нибудь экономический гудвилл. (О компании AT&T до её кризиса все были в основном высокого мнения, но её экономический гудвилл не стоил и 10 центов.) И, как это ни печально, бывают случаи, когда предприятие с хорошим гудвиллом, имеющим тенденцию к росту, не пользуется популярностью у клиентов. Поэтому забудем ненадолго об эмоциях и сконцентрируемся только на экономике и бухгалтерском учёте.

Согласно принципам бухгалтерского учёта при приобретении компании цена, по которой её приобрели, должна соответствовать стоимости приобретаемых активов, поддающихся учёту. Зачастую действительная стоимость активов (после вычета пассивов) оказывается меньше цены покупки компании. В этом случае разница учитывается как актив, называемый «превышение первоначальной стоимости покупки над справедливой стоимостью приобретённых активов». Чтобы не повторять постоянно это громоздкое определение, заменим его на «гудвилл».

С учётным гудвиллом компаний, приобретённых до ноября 1970 г., дело обстоит немного иначе. За исключением редких случаев, он может остаться активом в бухгалтерском балансе до тех пор, пока компания будет владеть этим предприятием. Это означает отсутствие необходимости амортизационных расходов, изымаемых из прибыли, на постепенное погашение этого актива.

Однако с ноября 1970 г. приобретение компаний осуществляется по-другому. Гудвилл (если таковой имеется) компания должна амортизировать в течение не более 40 лет посредством отчислений (равными суммами каждый год) со счёта прибылей. Поскольку 40 лет является максимальным периодом, обычно его и выбирают руководители (и мы в том числе).

Таково положение с учётным гудвиллом. Чтобы проследить его отличие от экономической реальности, рассмотрим следующий пример. Мы округлим некоторые данные и постараемся их как можно больше упростить для ясности. Также мы дадим некоторые советы инвесторам и руководителям.

Компания Blue Chip Stamps приобрела See's в начале 1972 г. за 25 млн. долл., из которых около 8 млн. составляли материальные активы See's. (В рамках данного анализа дебиторская задолженность будет рассматриваться как материальный актив, так как это определение подходит для экономического анализа.) Такой уровень материальных активов позволял осуществлять хозяйственную деятельность, не прибегая к заимствованию денежных средств, исключая лишь небольшие периоды сезонности. В то время доход See's составлял около 2 млн. долл. после уплаты налогов, и эта прибыль, похоже, могла служить консервативной оценкой будущей прибыльности в долларах по курсу 1972 г.

Итак, наш первый урок: логически следует, что стоимость компании намного выше стоимости её материальных активов, когда ожидаемая прибыль по этим активам значительно превышает рыночную норму прибыли. Капитализированная стоимость данной разницы дохода и составляет экономический гудвилл предприятия.

В 1972 г. (как и сейчас) относительно немногие компании могли систематически приносить прибыль по материальным активам в размере 25% после уплаты налогов, как это удавалось компании See's, которая к тому же достигла этого при консервативной системе бухгалтерского учёта и отсутствии финансового левереджа. Вовсе не честная рыночная стоимость запасов, дебиторской задолженности или основных средств позволили достичь такого высокого уровня прибыли. Скорее это стало совокупным результатом использования материальных активов, в частности, хорошей репутации компании у клиентов, основанной на положительном опыте работы как с продуктом, так с и персоналом.

Такая репутация создаёт потребительские предпочтения, которые делают стоимость продукта для покупателя, а не затраты на производство определяющим фактором при формировании отпускной цены. Потребительские предпочтения — это основной источник экономического гудвилла компании. Другим таким источником являются предоставляемые государственные лицензии на осуществление особых видов деятельности, прибыль от которых не подлежит регулированию. К таким видам относятся: владение телевизионными станциями, занятие позиции производителя с самыми низкими издержками в отрасли.

Вернёмся к бухгалтерскому учёту на примере компании See's. В связи с приобретением корпорацией Blue Chip компании See's за цену на 17 млн. долл. больше стоимости материальных активов последней, необходимо было добавить данную сумму как гудвилл See's в активы компании Blue Chip и проводить ежегодные отчисления в размере 425 000 долл. от её прибыли на протяжении 40 лет, чтобы амортизировать этот актив. К 1983 г. спустя 11 лет таких отчислений величина этого актива снизилась с 17 млн. долл. до приблизительно 12,5 млн. долл. В то время Berkshire принадлежало 60% Blue Chip и соответственно 60% See's. Следовательно, в бухгалтерском балансе Berkshire отражалось 60% стоимости гудвилла компании See's, что составляло примерно 7,5 млн. долл.

В 1983 г. Berkshire выкупила оставшуюся долю компании Blue Chip в ходе слияния, которое должно было проводиться методом покупки, а не методом объединения интересов. Согласно правилам бухгалтерского учёта при покупке компании «справедливую стоимость» акций, которые мы передали (или «заплатили») владельцам Blue Chip, требовалось распределить по чистым активам, полученным от Blue Chip. Эту «справедливую стоимость» вычислили, как обычно, когда публичные компании используют для поглощения свои акции, исходя из рыночной цены переданных акций.

«Купленные» активы составляли 40% всей собственности Blue Chip (как упоминалось ранее, остальные 60% уже принадлежали Berkshire). Цена, которую «заплатила» Berkshire, была выше стоимости полученных, поддающихся учёту активов на 51,7 млн. долл., и эту разницу разделили на две части соответственно гудвиллу компании: 28,4 млн. долл. для See's и 23,3 млн. долл. — Buffalo Evening News.

Таким образом, после слияния гудвилл See's для компании Berkshire состоял из двух частей: 7,5 млн. долл., оставшихся после сделки в 1971 г., и 28,4 млн. долл., созданных «приобретёнными» 40% в 1983 г. Амортизационные расходы составят приблизительно 1 млн. долл. на следующие 28 лет и 7 млн. долл. на следующие 12 лет (с 2002 по 2013 г.).

Другими словами, разные даты и размеры приобретений стали причиной разной стоимости и соответственно размеров амортизационных отчислений для двух частей одного и того же актива. (Повторяем, что мы не можем предложить более совершенную систему учёта. Проблемы, которые необходимо решить, чрезвычайно сложны и требуют независимого решения.)

Но каковы экономические реалии? Во-первых, амортизационные отчисления, которые вычитались как расходы в отчётах о прибылях и убытках каждый год с момента поглощения See's, не являются действительными вменёнными расходами. Нам это известно потому, что прибыль компании See's после вычета налогов составила 13 млн. долл. за 20 млн. долл. материальных активов — финансовые результаты, свидетельствующие о существовании экономического гудвилла, имеющего большую стоимость, чем совокупная первоначальная стоимость нашего учётного гудвилла. Другими словами, в то время как учётный гудвилл последовательно уменьшается с момента приобретения предприятия, экономический гудвилл неравномерно, но неуклонно растёт.

Во-вторых, ежегодные амортизационные отчисления в будущем не будут соответствовать вменённым издержкам. Конечно, не исключено, что экономический гудвилл See's исчезнет. Но он никогда не уменьшится, даже вследствие кризисов или чего-то отдалённо их напоминающих. Более вероятно, что по причине инфляции гудвилл увеличится в текущих ценах или даже ценах базового периода.

Такая возможность существует ввиду того, что при инфляции истинный экономический гудвилл имеет тенденцию роста номинальной стоимости пропорционально темпам роста инфляции. Проиллюстрировать этот механизм можно, сравнив компанию типа See's с обычным предприятием. Напомним, что, когда в 1972 г. мы приобрели See's, она получала прибыль в размере 2 млн. долл. на чистые материальные активы стоимостью 8 млн. долл. Предположим, прибыль нашего гипотетического обыкновенного предприятия в то время также составляла 2 млн. долл., но ему было необходимо 18 млн. долл. материальных активов для нормального функционирования. Получая доход в размере 11% на требуемые материальные активы, это обыкновенное предприятие обладало бы ничтожным экономическим гудвиллом или он бы вообще отсутствовал.

Поэтому такую компанию можно было бы продать по цене, равной стоимости её материальных активов, или за 18 млн. долл. В отличие от этого мы заплатили 25 млн. долл. за See's, несмотря на то, что доход её был не больше, а «честных» активов вполовину меньше. Может ли малое стать большим, как это видно из стоимости покупки? Ответ будет положительным, даже если ожидалось, что у обоих предприятий будет одинаковая производительность на единицу оборудования , если вы ожидали, как в 1972 г. ожидали мы, длительный период высокой инфляции.

Чтобы понять причины, представьте, как отразится увеличение цен в два раза на деятельности каждой из двух компаний. Им обеим потребуется увеличить номинальную прибыль до 4 млн. долл., чтобы не отставать от инфляции. Кажется, достигнуть этого несложно: нужно продавать то же количество продукции, увеличив в два раза отпускную цену за единицу, и если размер прибыли не изменится, то эта прибыль тоже должна удвоиться.

Но чтобы это осуществить, обеим компаниям придётся в два раза повысить уровень своих номинальных инвестиций в материальные активы. Такова экономическая необходимость, обычно вызываемая инфляцией, для всех без исключения предприятий. Удвоение объёма продаж соответственно подразумевает немедленное увеличение на счетах «Дебиторская задолженность» и «Запасы». На основные средства инфляция повлияет не так скоро, но это тоже наверняка произойдёт Все эти дополнительные инвестиции, вызванные инфляцией, нисколько не повысят норму прибыли. Задачей данных инвестиций было предотвратить крах компании, а не принести дополнительную прибыль его владельцу.

Тем не менее, вспомните, что у компании See's было всего 8 млн. доля материальных активов. Поэтому ей пришлось бы дополнительно привлечь 8 млн. долл. в ответ на нехватку капитала, возникшую в результате инфляции. В то же время обыкновенному предприятию понадобилось бы более чем вдвое больше: 18 млн. долл. дополнительного капитала.

После того как всё утряслось, стоимость обыкновенного предприятия, имеющего теперь 4 млн. долл. прибыли, возможно, всё ещё была бы равна стоимости его материальных активов, или 36 млн. долл. Следовательно, его владельцы получили бы только доллар от номинальной стоимости каждого вложенного доллара. (Тот же результат, доллар на доллар, получился, если внести деньги на сберегательный счёт.)

В свою очередь, компания See's, прибыль которой также составляет 4 млн. долл., могла бы стоить 50 млн. долл., если оценивать её, следуя тому же принципу (как это по логике и должно быть сделано), которого мы придерживались на момент покупки. Её номинальная стоимость составляла бы 25 млн. долл., в то время как владельцы вложили всего 8 млн. долл. в дополнительный капитал. Другими словами, доходность составила бы более 3 долл. номинальной стоимости на каждый вложенный доллар.

Напомним, что при этом владельцы компании наподобие See's ввиду инфляции были вынуждены инвестировать дополнительно 8 млн. долл., чтобы сохранить уровень реальной прибыли. Инфляция наносит ущерб любой компании с низкой долей заёмных средств в пассивах, которой необходимы чистые материальные активы для осуществления хозяйственной деятельности (а требуются они практически всем). Компаниям, испытывающим небольшую потребность в материальных активах, инфляция вредит меньше всего.

Без сомнения, многим людям трудно осознать этот факт. На протяжении многих лет в соответствии с традиционной мудростью (где больше традиции, чем мудрости) считалось, что лучшим средством защиты компании от инфляции является наличие природных ресурсов, основных средств и оборудования либо других материальных активов («В Имущество веруем»)[67]. Но не все так. Предприятия, отягощённые активами, обычно имеют настолько низкий уровень прибыльности, что его едва хватает на покрытие нехватки капитала, вызванной инфляцией, а на реальный рост, распределение доходов владельцам либо поглощение новой компании просто ничего не остаётся.

В отличие от них многие крупные состояния создавались в периоды высокой инфляции владельцами компаний, сочетающих нематериальные активы с устойчивой стоимостью с использованием относительно не-большой доли материальных активов. В таких случаях прибыли в номинальных долларах должны неизбежно расти, и этих долларов с избытком хватало для приобретения новых предприятий. Этот феномен особенно ярко проявился в области телекоммуникаций. Компаниям этой сферы требовалось не так много материальных вложений, и всё же их торговые марки выдержали испытание временем. В период инфляции гудвилл представляет собой неисчерпаемый дар.

Но это утверждение естественным образом верно для истинного экономического гудвилла. С фиктивным учётным гудвиллом (компаний, грешащих этим, множество) всё обстоит совсем по-другому. Когда руководство второпях приобретает предприятие по смехотворной цене, имеет место та же самая бухгалтерская скрупулёзность, описанная выше. Поскольку глупость никуда не уходит, она показывается в счёте «Гудвилл». Принимая во внимание недостаточную компетентность руководящего состава, гудвилл в этом случае лучше назвать «Негудвилл»[68]. Какой бы термин мы ни применили, 40-летний ритуал исполнен, а адреналин, полученный при приобретении, заносится на баланс как «актив», словно это поглощение осязаемо.

Если вы придерживаетесь мнения, что обработка бухгалтерских счётов гудвиллом — лучший способ оценки экономической действительности, предлагаю рассмотреть последний вопрос.

Представьте компанию, у которой чистая прибыль на акцию составляет 20 долл. и которая полностью состоит из материальных активов. Далее предположим, что компания пользуется огромной популярностью у потребителей либо ей посчастливилось приобрести несколько крупных телевизионных станций по разрешению Федеральной комиссии по средствам связи. Поэтому она получает огромную прибыль на материальных активах, скажем, 5 долл. на акцию, или 25%. Исходя из такого положения дел, она может продавать свои акции по 100 долл. или даже дороже, а также повысить цену в ходе переговоров по продаже всей компании.

Допустим, инвестор приобретает акции по цене 100 долл. за акцию, причём 80 долл. от этой суммы в действительности приходится на гуд-вилл (то же самое и в случае приобретения всей компании корпоративным покупателем). Нужно ли инвестору ежегодно отчислять по 2 долл. с акции на амортизацию (80 долл. разделить на 40 лет), чтобы подсчитать «действительную» прибыль на акцию? И если так, то может ли он пересмотреть покупную стоимость акций по данной цене, если «действительная» прибыль на акцию составит 3 долл.?

По нашему убеждению, руководителям, как и инвесторам, следует рассматривать нематериальные активы с двух позиций.

1. При анализе результатов хозяйственной деятельности, т.е. при оценке основных показателей бизнес-единицы, амортизационные отчисления учитывать не следует. Лучшим способом оценки экономической привлекательности предприятия будет анализ величины ожидаемой прибыли от материальных активов без привлечения заёмных средств, за вычетом расходов, относимых на прибыль за амортизацию гудвилла. Это также лучший индикатор текущей стоимости операционного экономического гуд-вилла.

2. При оценке целесообразности поглощения амортизационные расходы также не следует принимать во внимание. Их не нужно вычитать ни из прибыли, ни из стоимости компании. Это означает, что приобретённый гудвилл нужно всегда учитывать по его полной стоимости до какой-либо амортизации. Более того, в стоимость надо включать полную внутреннюю стоимость компании, а не её балансовую стоимость, независимо от рыночных цен на ценные бумаги на момент слияния и независимо от того, была ли разрешена процедура объединения интересов. Например, сумма, которую мы в действительности заплатили при слиянии с Blue Chip за 40% гудвилла компаний See's и News, значительно превышала 51,7 млн. долл., включённые в баланс. Существующее расхождение обусловлено тем, что при слиянии рыночная стоимость уступленных акций Berkshire была ниже их внутренней стоимости, которая и определила наши действительные расходы.

Те операции, которые кажутся выигрышными с позиции 1, могут потерять ценность, если рассмотреть их с позиции 2. Хорошее предприятие не всегда выгодное приобретение, хотя выгодные приобретения лучше искать среди хороших предприятий.

Когда Berkshire покупает предприятие по цене, превышающей чистую стоимость приобретаемого предприятия, рассчитанную согласно GААР (что обычно и происходит, так как компании, которые мы желаем приобрести, не продаются со скидкой), то величина переплаты должна быть показана в активах бухгалтерского баланса. Существует не-счётное множество правил, регулирующих процедуру учёта суммы переплаты. Но в целях облегчения понимания сконцентрируемся на гудвилле — активе, к которому были отнесены практически все переплаты корпорации по приобретённым компаниям. Например, когда мы недавно осуществили поглощение половины компании GEICO, владельцами которой мы ранее не были, учтённый гудвилл составил около 1,6 млрд. долл.

Согласно GААР, гудвилл необходимо амортизировать, т.е. погашать, в течение периода не больше 40 лет. Поэтому чтобы погасить гудвилл компании GEICO в размере 1,6 млрд. долл., мы будем делать ежегодные отчисления в размере примерно 40 млн. долл. с прибыли.

Соответственно в отношении бухгалтерского учёта гудвилл компании GEICO постепенно и равномерно исчезает. Но одно я могу гарантировать — экономический гудвилл, приобретённый нами вместе с GEICO, не исчезнет таким способом. Более того, я глубоко убеждён, что экономический гудвилл GEICO совсем не уменьшится, а наоборот, возрастёт, и, возможно, весьма существенно.

Я делал подобное заявление в годовом отчёте за 1983 г. относительно гудвилла See's Candy, когда использовал эту компанию в качестве примера при обсуждении бухгалтерских аспектов гудвилла. В то время в нашем бухгалтерском балансе стояло около 36 млн. долл. гудвилла компании See's. С тех пор мы проводили ежегодные отчисления с прибыли в размере примерно 1 млн. долл. для амортизации этого актива. В на-стоящее время гудвилл компании See's в нашем бухгалтерском балансе снизился приблизительно до 23 млн. долл. Другими словами, с точки зрения бухгалтерского учёта получается, что See's потеряла значительную часть своего гудвилла по сравнению с 1983 г.

Но экономические факты говорят об обратном. В 1983 г. прибыли компании See's составляли примерно 27 млн. долл. до вычета налогов на 11 млн. долл. текущих оборотных активов. В 1995 г. она получила прибыль в размере 50 млн. долл. всего на 5 млн. долл. текущих оборотных активов. Очевидно, что экономический гудвилл See's существенно увеличился за этот период, а не уменьшился. Также ясно, что компания See's стоит на несколько сотен миллионов долларов больше по сравнению с объявленной балансовой стоимостью.

Конечно, есть вероятность, что мы ошибаемся, но мы ожидаем, что снижение учётного гудвилла компании GEICO будет сопровождаться увеличением её экономической стоимости. Естественно, так происходило с большинством подконтрольных нам компаний, а не только с See's. Поэтому мы регулярно представляем данные об операционной прибыли таким образом, чтобы вы могли не обращать внимания на любые корректировки, связанные с учётом приобретения по методу покупки.

В будущем мы намереваемся придерживаться подобной политики в отношении скрытой прибыли, перейдя на форму представления, которая избавит эту прибыль от значительных корректировок, связанных с учётом приобретения объектов инвестиций по методу покупки. Мы не станем применять данную политику по отношению к компаниям, балансовая стоимость гудвилла которых невелика, например Coca-Cola или Gillette. Но мы распространим его на компании Wells Fargo и Disney, которые недавно осуществили огромные поглощения и соответственно имеют дело с исключительно большими расходами на гудвилл.

Прежде чем завершить обсуждение данной темы, мы не можем не сделать одно важное предупреждение. Зачастую инвесторов сбивают с пути генеральные директора и аналитики Уолл-стрит, которые приравнивают отчисления за износ к амортизационным отчислениям, только что рассмотренным нами. Но это вовсе не одно и то же. За редким исключением износ представляет собой вменённые издержки, такие же реальные, как расходы на заработную плату, сырьё или налоги. Это, несомненно, также верно применительно к Berkshire и практически ко всем другим компаниям, которые мы изучали. Более того, мы не согласны с мнением, что показатель EBITDA (прибыль до вычета процентов, налогов и амортизации) является достоверным индикатором успешности деятельности компании. Те руководители, которые не считают важным износ и больше внимания уделяют движению денежных средств или EBITDA, склонны принимать неверные решения. Это следует помнить при принятии решения относительно инвестиций.

D. Доходы владельца и обманчивость потока денежных средств[69]

При поглощении предприятий зачастую требуются значительные корректировки, связанные с учётом приобретения по методу покупки, как предписано GААР. Конечно, данные, полученные в соответствии с этими принципами, используются в нашей консолидированной финансовой отчётности, но мы убеждены, что такие данные необязательно будут полезны для инвесторов или руководителей. Следовательно, данные, рассчитанные для определённых операционных единиц, представляют собой прибыль до корректировки, связанной с учётом приобретения по методу покупки. В действительности это та прибыль, которая была бы объявленной, если бы мы не приобрели предприятие.

Причины, по которым мы отдаём предпочтение данному способу представления, следующие. Они никогда не заменят любовный роман, и они определённо не подлежат обязательному прочтению. Тем не менее, мне известно, что среди 6000 наших акционеров найдутся те, кого глубоко волнуют мои эссе по бухгалтерскому учёту, и надеюсь, что они понравятся и вам.

Для начала, небольшой тест: ниже в сокращённом виде представлены отчёты о прибылях и убытках двух компаний за 1986 г. Какое предприятие имеет более высокую стоимость?

(Пункты, отмеченные цифрами 1—4, будут рассмотрены в данном разделе.)

Как вы, вероятно, догадались, компании О и N являются одним и тем же предприятием — компанией Scott Fetzer. В колонке О (Old — старый. — Прим. пер. ) мы продемонстрировали, каковы были бы доходы компании на 1986 г. по GAAP, если бы мы не приобрели её, а в колонке N (New — новый. — Прим. пер.) мы показали прибыль компании Scott Fetzer пo GAAP так, как она была представлена в отчёте Berkshire.

Следует подчеркнуть, что обе колонки отражают одну и ту же хозяйственную деятельность, т.е. тот же уровень продаж, заработной платы, налогов и т.д. И «обе компании» производят одинаковый объём денежных средств для владельцев. Отличается только бухгалтерский учёт.

Итак, друзья-философы, какая из колонок отражает истинное положение вещей? На какие данные должны обращать внимание руководители и инвесторы?

Прежде чем дать ответы на эти вопросы, давайте проследим, в чём причина различий данных О и N. Мы кое-где немного упростим наше рассуждение, но такое упрощение не должно повлечь за собой никаких неточностей в анализе или выводах.

Неравенство между О и N возникает потому, что мы уплатили за компанию Scott Fetzer сумму, превышающую её объявленную чистую стоимость. Согласно GААР такие различия (переплату или дисконт) необходимо учитывать через «корректировку, связанную с учётом приобретения по методу покупки». В случае с компанией Scott Fetzer мы заплатили 315 млн. долл. за чистые активы, балансовая стоимость которых была 172,4 млн. долл. Таким образом, наша переплата составила 142,6 млн. долл.

Первый шаг в бухгалтерском учёте по отношению к любому превышению цены — это выравнивание балансовой стоимости оборотных средств с их текущей стоимостью. На практике это требование обычно не влияет на величину дебиторской задолженности, которая, как правило, всегда выражена в текущей стоимости, но часто влияет на стоимость запасов. Благодаря запасам в сумме 22,9 млн. долл. по методу оценки «последним поступил — первым продан» (Last in first out — LIFO) и другим бухгалтерским сложностям[70] стоимость запасов компании Scott Fetzer была оценена с дисконтом 37,3 млн. долл., поэтому первым делом мы использовали 37,3 млн. долл. из нашей переплаты (142,6 млн. долл.) на увеличение балансовой стоимости запасов.

Допустим, осталась какая-то часть переплаченной суммы после корректировки оборотных средств, следующим шагом будет выравнивание стоимости основных фондов с их текущей стоимостью. В нашем случае для этого необходимо было совершить несколько бухгалтерских трюков с отложенными налоговыми обязательствами. Поскольку мы решили упростить наше рассуждение, то я опущу подробности и выдам конечный результат: к основным фондам мы добавили 68 млн. долл. и погасили 13 млн. долл. задолженности по отложенным налоговым обязательствам. После корректировки на 81 млн. долл. для распределения у нас оставалось ещё 24,3 млн. долл. от суммы переплаты.

Если бы они вдруг нам понадобились, нужно было бы предпринять следующие шаги: привести нематериальные активы, помимо гудвилла, к текущей справедливой стоимости и переложить пассивы в текущую справедливую стоимость. Выполнение этой рекомендации обычно влияет на долгосрочную задолженность и текущие обязательства по пенсионным выплатам. В случае с компанией Scott Fetzer ни в том, ни в другом необходимости не возникло.

Наконец, последней корректировкой в учёте после приведения активов и пассивов к их текущей справедливой стоимости было списание оставшейся суммы переплаты на счёт «гудвилл» (формально известный как «превышение стоимости покупки над справедливой стоимостью приобретённых активов»). Этот остаток составил 24,3 млн. долл. Таким образом, бухгалтерский баланс компании Scott Fetzer непосредственно до её поглощения нами, резюмированный в колонке O, трансформировался после покупки в баланс, представленный в колонке N. В действительности, в обоих бухгалтерских балансах отражены те же активы и пассивы, однако, как можно заметить, некоторые данные существенно различаются.

В представленном выше бухгалтерском балансе цифры в колонке N, отражающие уровень прибыли, меньше, чем в представленном ранее отчёте о прибылях и убытках. Это — результат увеличения балансовой стоимости активов и того, что активы, стоимость которых повысили, необходимо амортизировать. Чем выше стоимость активов, тем выше необходимые ежегодные амортизационные отчисления, относимые на прибыль. Расходы, которые перетекли в отчёт о прибылях и убытках ввиду повышения стоимости в бухгалтерском балансе, были перечислены в приведённом ранее отчёте о прибылях и убытках.

1. 4 979 000 долл. — расходы на неналичные инструменты, возникшие в результате уменьшения запасов Scott Fetzer в 1986 г. Подобные расходы в будущие периоды обычно невелики или равны нулю.

2. 5 054 000 долл. — дополнительные отчисления на износ оборудования вследствие повышения стоимости основных средств. Отчисления в таких объёмах, скорее всего, будут осуществляться ежегодно на протяжении следующих 12 лет.

3. 595 000 долл. — амортизация гудвилла. Эти отчисления будут делаться ежегодно на протяжении следующих 39 лет в немного большем объёме, так как мы приобрели предприятие 6 января, поэтому данные за 1986 г. покрывают только 98% года.

4. 998 000 долл. — акробатические трюки с отложенными налоговыми обязательствами, которые я не в состоянии объяснить в двух словах (или, возможно, даже в деталях). Отчисления для погашения этой суммы, вероятно, будут осуществляться еже годно на протяжении следующих 12 лет.

К концу 1986 г. разницу между чистой стоимостью «старой» и «новой» компании Scott Fetzer удалось снизить с 142,6 млн. долл. до 131 млн. долл. посредством дополнительных отчислений в размере 11,6 млн. долл., относимых на прибыль нового предприятия. По прошествии нескольких лет благодаря подобным отчислениям, относимым на прибыль, большая часть переплаты будет погашена и бухгалтерские балансы станут одинаковыми. Несмотря на это, более высокая стоимость земли и ещё более высокая стоимость большей части запасов, показанная в новом бухгалтерском балансе, сохранятся, если только землю не продадут или не сократят ещё больше уровень запасов.

Что это значит для собственника? Приобрели акционеры Berkshire предприятие, принёсшее 40,2 млн. долл. прибыли в 1986 г., или предприятие, прибыль которого составила 28,6 млн. долл.? Стали ли выплаты 11,6 млн. долл. реальными вменёнными издержками? Следует ли инвесторам платить больше за акции компании O, чем за акции компании N? И если стоимость предприятия равна какой-либо определённой сумме дохода, стоила ли компания Scott Fetzer значительно больше за день до того, как мы её приобрели, чем на следующий день?

Разобрав эти вопросы, нам удастся немного понять суть того, что можно назвать «прибылями владельца». Они представляют собой: «а) объявленную прибыль плюс b) износ, истощение, амортизацию и некоторые другие неналичные расходы, обозначенные цифрами (1) и (4) баланса компании N, минус с) средняя ежегодная сумма капитализированных расходов на основные средства, оборудование и др., которые необходимы предприятию для поддержания конкурентоспособности и производительности на единицу оборудования». (Если предприятию требуются дополнительные оборотные средства для поддержания конкурентоспособности и производительности на единицу оборудования, эта величина также должна быть добавлена в пункт с. Хотя тем предприятиям, которые используют метод «последним поступил — первым продан» для учёта запасов, обычно не нужны дополнительные оборотные средства, если производительность на единицу оборудования не изменяется.)

Наше уравнение для определения прибыли владельца не даёт обманчиво точный ответ, предоставляемый в соответствии с общепринятыми принципами бухгалтерского учёта, так как величину с нужно угадать, а иногда это сделать довольно сложно. Но, несмотря на это затруднение, мы полагаем, что показатель прибыли владельца, а не показатель, полученный согласно общепринятым принципам бухгалтерского учёта, является существенной деталью для оценки стоимости как для инвесторов при покупке акций, так и для руководителей компаний при приобретении всего предприятия.

Согласно рассмотренному нами подходу «прибыль владельца» компании O и компании N одинакова, что подразумевает, что их стоимость также идентична, как и должно быть по логике вещей. Такой результат был достигнут, так как суммы а и b в обеих колонках O и N одни и те же, а с обязательно одинаково в обоих случаях.

Какова же, по нашему с Чарли мнению, истинная сумма прибыли владельца компании Scott Fetzer? В сложившихся обстоятельствах мы убеждены, что с очень близко к показателю b «старой» компании, равному 8,3 млн. долл., и намного ниже показателя b «новой» компании, составляющего 19,9 млн. долл. Поэтому мы считаем, что лучшее представление о прибыли владельца даёт объявленная прибыль колонки О, нежели соответствующий показатель колонки N. Иными словами, мы полагаем, что прибыль владельца компании Scott Fetzer значительно выше прибыли, которую мы указали и которая была подсчитана в соответствии с общепринятыми принципами бухгалтерского учёта.

Положение просто превосходное. Но обычно подобного рода вычисления не дают положительных результатов. Большинство руководителей согласятся с тем, что им требуется потратить немного больше, чем b, чтобы их предприятие просто удерживало свои позиции как по объёму производства, так и по конкурентоспособности. Когда существует такая необходимость, т.е. если с превышает b, то прибыль, вычисленная по общепринятым принципам бухгалтерского учёта, превышает прибыль владельца. Зачастую это превышение весьма существенно. Ярким примером этого явления может служить ситуация в нефтяной промышленности в последние годы. Если бы большинство крупных нефтяных компаний ежегодно тратили только b, им бы незамедлительно пришлось сократить производство.

Все это указывает на абсурдность показателя «поток наличности», который часто приводится в финансовых отчётах Уолл-стрит. Эти цифры включают суммы а и b, но с не вычитается. Многие проспекты инвестиционных банкиров по продаже содержат такую обманчивую информацию. Это означает, что выставленные на продажу предприятия являются коммерческими двойниками египетских пирамид: они всегда современны, не требуют замены, улучшений, реконструкции. В самом деле, если бы акции всех корпораций США вдруг стали одновременно размещаться через наших ведущих инвестиционных банкиров, и если бы проспектам по продаже можно было верить, то государственные программы по расходам на основные средства и оборудование пришлось бы сократить на 90%.

Данные о «потоке наличности» могут быть полезны при анализе определённых компаний, специализирующихся на недвижимости, или других предприятий, затраты которых в начале огромны, а впоследствии невелики. Примером здесь может быть компания, которая имеет в собственности только мост или богатое месторождение газа. Но показатели «потока наличности» не имеют значения для производственных компаний, предприятий розничной торговли, добывающих компаний и предприятий, оказывающих коммунальные услуги, так как для них с всегда существенно. Такие предприятия способны отложить капитальные затраты в какой-то определённый год, но в последующие пять-десять лет им необходимо сделать вложение, иначе бизнес прогорит.

В чём же причина популярности показателей «потока наличности» в настоящее время? Наш ответ на этот вопрос, возможно, прозвучит немного грубо: эти показатели часто применяют продавцы предприятий и ценных бумаг в попытках оправдать то, что оправдать невозможно (и соответственно продать то, что не может быть продано). Когда а, т.е. прибыли, подсчитанной в соответствии с общепринятыми принципами бухгалтерского учёта, не хватает на покрытие задолженности по «мусорной» облигации или для оправдания завышенной стоимости акций, продавцу удобно переключить внимание на а плюс b. Но нельзя прибавлять b, не вычитая с, хотя дантисты правильно отмечают, что если вы не будете следить за своими зубами, вы их потеряете, с с такого не случится. Те компании или инвесторы, которые думают, что способность предприятия погашать задолженность или стоимость его акционерного капитала можно измерить путём сложения а и b, не принимая во внимание с, несомненно, ждут неприятности.

Подведём итоги. В случае с компанией Scott Fetzer и другими нашими предприятиями мы считаем, что b на основе первоначальной стоимости, т.е. включая амортизацию нематериальных активов и другие операции по корректировке стоимости приобретения, очень близко по величине к с. (Конечно, эти два показателя не равны. Например, наши ежегодные капитализированные затраты по компании See's превышают амортизационные отчисления на 500 000-1 000 000 долл.; и это только, чтобы сохранить конкурентоспособность.) Поэтому мы показываем амортизацию и другие операции по корректировке цены покупки отдельной строкой, а также принимаем за прибыль предприятия… показатели, наиболее приближённые к прибыли владельца, а не к данным, полученным по общепринятым принципам бухгалтерского учёта.

Некоторым может показаться оскорбительным тот факт, что мы подвергаем сомнению данные, полученные в соответствии с общепринятыми принципами бухгалтерского учёта: зачем, в конце концов, платить жалованье бухгалтерам, если они не говорят «правду» о нашей компании. Но задача бухгалтеров — вести учёт, а не производить оценку. Последнее — дело инвесторов и руководителей.

Бухгалтерские данные, несомненно, являются языком бизнеса и в этом качестве оказывают неоценимую помощь всем, кто занимается оценкой стоимости предприятия и анализирует результаты его деятельности. Без этих чисел мы с Чарли пропали бы, так как они неизменно служат нам отправной точкой при оценке стоимости как наших предприятии, так и других компаний. И всё-таки руководителям и владельцам не следует забывать, что бухгалтерский учёт — лишь дополнение к деловому мышлению, а никак не его замена.

Е. Внутренняя стоимость, балансовая стоимость и рыночная цена[71]

Внутренняя стоимость — чрезвычайно важное понятие, которое открывает единственно целесообразный подход к проведению оценки относительной привлекательности инвестиций и компаний. Можно дать простое определение внутренней стоимости: дисконтированная стоимость денежных средств, которые можно получить от предприятия за оставшееся время его существования.

Однако вычислить внутреннюю стоимость не так просто. По нашему определению внутренняя стоимость является скорее оценкой, чем конкретной цифрой, более того, эта оценка должна быть пересчитана при изменении ставки процента. Два человека, анализируя одни и те же факты, это также относится к нам с Чарли, почти всегда придут к немного разным результатам по внутренней стоимости. По этой причине мы никогда не приводим наши подсчёты внутренней стоимости. Хотя наши ежегодные отчёты содержат сведения, которые мы сами применяем при вычислении внутренней стоимости.

Тем временем мы регулярно сообщаем балансовую стоимость на одну акцию. Это значение легко вычислить, но его использование ограничено. Это ограничение вызвано не тем обстоятельством, что мы владеем рыночными ценными бумагами, балансовая стоимость которых соответствует их текущей цене. Скорее неадекватность связана с подконтрольными нам компаниями, чья стоимость, отражённая в нашем балансе, значительно отличается от их внутренней стоимости.

Диспропорция может быть в любом направлении. Например, в 1964 г. мы могли уверенно заявить, что балансовая стоимость на акцию компании Berkshire составляла 19,46 долл. Как бы то ни было, эта цифра значительно завысила внутреннюю стоимость компании, так как все её ресурсы были вложены в малоприбыльные текстильные предприятия. Ни стоимость наших активов в данной сфере, определённая исходя из допущения о непрерывности деятельности, ни их ликвидационная стоимость не соответствовали балансовой стоимости. В настоящее время наблюдается обратная ситуация: наша балансовая стоимость, равная 15 180 долл. на 31 марта 1996 г., намного занижает внутреннюю стоимость Berkshire. Это утверждение верно ввиду того, что стоимость многих наших подконтрольных предприятий значительно выше балансовой стоимости.

Хотя данные бухгалтерского учёта Berkshire не могут показать полноты картины, мы приводим их, потому что в настоящее время они служат приблизительным и одновременно весьма недооценённым способом выявления внутренней стоимости Berkshire. Другими словами, относительное изменение балансовой стоимости за отдельный год, вероятно, лучше всего отражает изменение внутренней стоимости за тот же год.

Чтобы лучше уяснить различие между балансовой стоимостью и внутренней стоимостью, рассмотрим такой вид инвестиций, как обучение в колледже. Допустим, стоимость обучения есть «балансовая стоимость». Если точно подсчитать затраты, то необходимо включить при-были, которые потерял студент, выбрав учёбу в колледже, а не работу.

Для дальнейшего анализа мы опустим всю существенную неэкономическую выгоду, которую даёт образование, и сконцентрируемся только на его экономической стоимости. Во-первых, мы должны подсчитать прибыль, которую выпускник колледжа получит за всю свою жизнь, и вычесть из полученного результата сумму, которую он заработал бы. если бы отказался получать образование. Таким образом, мы имеем сверхприбыль, которую необходимо затем дисконтировать по соответствующей процентной ставке вплоть до дня окончания обучения. Полученный в долларах результат равен внутренней экономической стоимости образования.

Некоторые выпускники обнаружат, что балансовая стоимость их обучения превышает внутреннюю стоимость, и это означает, что тот, кто платил за получение образования, не компенсировал свои затраты. В других же случаях внутренняя стоимость обучения намного превосходит балансовую стоимость. Такой результат доказывает, что вложение капитала было правильным. В любом случае ясно одно — балансовая стоимость не может быть показателем внутренней стоимости.

Интересное явление наблюдается при сравнении объявленных финансовых результатов подконтрольных нам компаний, где мы владеем лишь небольшой долей. Рыночная стоимость этих долей превышает 2 млрд., долл. Но объявленная прибыль, которую они принесли Berkshire в 1987 г, после уплаты налогов составила лишь 11 млн. долл.

По правилам бухгалтерского учёта мы должны включать в нашу прибыль только дивиденды, выплачиваемые нам этими компаниями, которые лишь немного выше номинальных, а не нашу долю в их прибыли, которая в 1987 г. составила более 100 млн. долл. С другой стороны, согласно правилам бухгалтерского учёта балансовую стоимость этих трёх долей, принадлежащих страховым компаниям, необходимо вносить в наш бухгалтерский баланс по текущей рыночной стоимости. В итоге бухгалтерский учёт, осуществляемый в соответствии с GAAP, позволяет отразить в нашей чистой стоимости существующую базисную стоимость предприятий, определённой долей которых мы владеем, но не позволяет отразить их базисный доход на нашем счёте прибылей.

В случае с подконтрольными нам компаниями верно обратное. Здесь мы показываем всю прибыль на нашем счёте прибылей, но никогда не меняем номинальную стоимость активов в нашем бухгалтерском балансе, независимо от того, насколько увеличилась стоимость предприятия с тех пор, как мы его приобрели.

Наш подход к этому бухгалтерскому безумию состоит в игнорировании данных, полученных в соответствии с общепринятыми принципами бухгалтерского учёта, и в концентрации внимания только на будущей доходности как подконтрольных, так и не подконтрольных нам предприятий. Такой подход позволяет нам оценивать стоимость компании независимо от балансовой стоимости подконтрольного предприятия или обусловленной подчас неразумным рынком стоимости компании, долей которой мы владеем. И именно эту стоимость компании мы надеемся увеличить в разумных (или, лучше всего, неразумных) пределах в последующие годы.

Первоначально акции Berkshire продавались по скромной цене, ниже внутренней стоимости. При такой цене покупатели могли быть уверены в том (пока не произошло ещё большее увеличение этого дисконта), что их личный опыт инвестирования, по меньшей мере, равняется финансовому опыту компании. Но с недавних пор дисконт исчез, и время от времени акции реализуют с надбавкой.

Исчезновение дисконта означает, что рыночная стоимость Berkshire выросла даже быстрее, чем стоимость бизнеса (которая также увеличивалась хорошими темпами). Это было хорошо для любого владельца корпорации, но плохо для новых или потенциальных владельцев. Если учесть, что финансовый опыт новых владельцев Berkshire должен хотя бы соответствовать будущему финансовому опыту компании, то необходимо сохранить любой оплачиваемый ими отрыв рыночной стоимости от внутренней.

В конечном итоге отношения между рыночной стоимостью Berkshire и ценностью бизнеса более последовательные, чем между любыми другими публично торгуемыми акциями. Все благодаря вам. Вы всегда проявляли свою рациональность, заинтересованность, готовность вкладывать средства, поэтому рыночная цена акций Berkshire практически постоянно оставалась разумной. Этот исключительный результат был достигнут группой акционеров, необычной по своему составу: дело в том, что буквально все наши акционеры — это физические, а не юридические лица. Ни одна другая публичная компания подобного размера не может похвастать тем же.

Бен Грэхем 40 лет назад рассказал анекдот, который объясняет поведение профессиональных инвесторов: «По дороге в рай специалиста по нефтеразведке встретил Св. Пётр и сообщил ему неприятную новость. „Вообще-то, ты имеешь право жить здесь, — сказал Св. Пётр. — Но, как сам видишь, дом для нефтяников просто забит, и запихнуть тебя туда вряд ли возможно“. Подумав немного, специалист по нефтеразведке попросил разрешения сказать всего четыре слова нынешним обитателям. Св. Пётр не увидел в этом ничего дурного, и тогда он, сложив руки рупором, крикнул: „В аду обнаружили нефть!“ Немедленно ворота открылись, и все нефтяники ринулись в преисподнюю. Поражённый Св. Пётр пригласил специалиста по нефтеразведке в дом. Он помолчал. „Нет, — отказался специалист, — думаю, я пойду за ребятами. В конце концов, может, в этих слухах есть доля правды“».

В своём обращении (в 1995 г.), когда акции Berkshire продавались по 36 000 долл., я сообщал вам следующее:

1) увеличение рыночной стоимости акций Berkshire за последнее время превысило уровень роста внутренней стоимости компании, хотя темпы роста последней были весьма удовлетворительными;

2) такое опережение не может продолжаться до бесконечности;

3) мы с Чарли тогда не считали, что Berkshire была недооценена.

Как я сказал, внутренняя стоимость Berkshire значительно поднялась, в то время как рыночная цена наших акций изменилась незначительно.

Это, вне всякого сомнения, указывает на то, что в 1996 г. стоимость акций была ниже стоимости нашей компании. Соответственно сегодняшнее соотношение цена/стоимость намного отличается от прошлогоднего показателя и, по нашему с Чарли мнению, более уместно.

В долгосрочной перспективе совокупный доход акционеров Berkshire обязательно должен соответствовать прибыли компании, когда акции временно превосходят предприятие или, наоборот, некоторое количество акционеров (продавцов или покупателей) получают необычайно большую прибыль, за счёт которой они и осуществляют сделки. Как правило, ухищрения имеют преимущество перед бесхитростностью в этой игре.

Хотя наша первостепенная задача состоит в том, чтобы максимизировать общую прибыль держателей акций Berkshire, мы хотим также снизить до минимума доход, который получают некоторые акционеры за счёт других. Таковы были бы наши цели, если бы мы руководили семейным товариществом, и, по нашему мнению, они имеют такое же значение для руководителей публичных компаний. В товариществе из соображений справедливости необходимо в равной степени соблюдать интересы всех его членов, когда они входят или выходят из него. В публичной компании требования справедливости учитываются, когда рыночная цена и внутренняя стоимость синхронизированы. Очевидно, что не всегда будет так, но руководитель, используя соответствующую политику и информационную открытость, может сделать многое для достижения справедливости.

Естественно, чем дольше человек держит акции, тем больше результаты деятельности Berkshire будут влиять на его финансовое положение и тем меньшее значение будет иметь соотношение наценки или дисконта на внутреннюю стоимость при покупке или продаже его акций. Это одна из причин, по которым мы надеемся обратить внимание владельцев на долгосрочные перспективы. В целом, мне кажется, нам удалось достигнуть этих целей. Вероятно, Berkshire является лидером среди крупных корпораций Америки по процентному соотношению акций, владельцы которых придерживаются долгосрочной стратегии.

F. Эзоп и неэффективная теория журавля в небе[72]

Формула для оценки всех активов, приобретённых для получения при-были, не менялась с тех пор, как её предложил один очень проницательный человек приблизительно в 600 г. до н.э. (хотя он был не настолько проницательным, чтобы догадаться, что это был 600 г. до н.э.).

Этим оракулом был Эзоп, сказавший бессмертную, хотя и немного незаконченную фразу: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». Чтобы конкретизировать этот принцип, нужно ответить на три вопроса. Насколько вы можете быть уверены в том, что в небе действительно есть журавль? Когда он появится и насколько он будет велик? Какова безрисковая процентная ставка (по которой определяется доходность долго-срочных облигаций США)? Если вам удастся ответить на эти вопросы, то вы узнаете максимальную ценность журавля и максимальное количество синиц, которое вы согласитесь обменять на журавля. И конечно, не думайте буквально о синицах, думайте о долларах.

Инвестиционная аксиома Эзопа, расширившая значение и перешедшая на доллары, непреложна. Она применима к затратам в фермерском хозяйстве, арендой плате за право разработки недр, облигациям, акциям, лотерейным билетам и заводам-изготовителям. И ни изобретение парового двигателя, ни внедрение электричества, ни создание автомобиля не изменили формулу ни на йоту, и это не сделает Интернет. Просто подставьте цифры, и вы сможете вычислить привлекательность всевозможных способов применения капитала по всей Вселенной.

Общепринятые критерии — дивидендный доход, соотношение цены и прибыли или цены и балансовой стоимости и даже темпы роста — не имеют ни малейшего отношения к оценке компании, за исключением того, что они в какой-то степени дают представление о количестве и синхронизации потоков наличности. Действительно, рост может пагубно сказаться на стоимости, если для него необходимы денежные вливания в первые годы существования проекта или предприятия, сумма которых превышает дисконтированную стоимость денежных средств, принесённых этими активами в последующие годы. Аналитики и инвестиционные менеджеры бойко называют «рост» и «стоимость» двумя противоположными подходами к инвестированию. Это говорит не об опытности и изощрённости, а о неосведомлённости. Рост — это всего лишь компонент, чаще положительный, а иногда и отрицательный, в уравнении стоимости.

Увы, несмотря на то, что суждение Эзопа и третья переменная, т.е. процентная ставка, просты, найти цифровое выражение двух других переменных чрезвычайно сложно. В действительности, глупо использовать точные цифры, гораздо лучшим подходом будет анализ разных возможностей.

Обычно число возможностей настолько велико, что невозможно прийти к какому-то заключению, хотя время от времени даже по весьма консервативным подсчётам относительно будущего появления журавлей оказывается, что запрошенная цена поразительно ниже внутренней стоимости. (Давайте назовём этот феномен — неэффективная теория журавля в небе.) Для большей уверенности инвестору необходимо общее понимание экономики предприятия, а также способность независимо мыслить, чтобы делать обоснованные позитивные выводы. Но инвестору не требуются ни блестящие знания, ни невразумительные догадки.

С другой стороны, наблюдается много случаев, когда самому блестящему инвестору не удаётся убедиться в появлении журавлей, даже при применении множества различных подсчётов. Подобная неуверенность нередко проявляется при рассмотрении недавно появившихся компаний и отраслей экономики, подверженных быстрым изменениям. В таких случаях любое обязательство инвестиционного характера должно быть названо спекулятивным.

Сейчас спекуляции, акцент в которых ставится не на то, какой актив выбрать, а на то, сколько за него заплатит сосед, не считаются ни незаконными, ни аморальными, ни антигосударственными действиями.

Но мы с Чарли не желаем играть в такую игру. Мы ничего не приносим на вечеринку, так с чего нам забирать что-нибудь себе?

Грань, которая разделяет инвестиции и спекуляции и которая всегда тонка и неотчётлива, становится ещё более расплывчатой, если большинству участников рынка недавно удалось сорвать куш. Ничто так не подавляет рассудок, как большие дозы шальных денег. После такого головокружительного успеха даже здравомыслящие люди начинают вести себя, как Золушка на балу. Им известно, что если они задержатся на празднике, т.е. продолжат заниматься спекуляциями с компаниями, где соотношение оценки и денежных средств, которые они, вероятно, принесут в будущем, просто гигантское, то их карета превратится в тыкву, а лошади в мышей. Но они не желают упускать ни малейшего шанса побывать на шикарном празднестве. Поэтому разгорячённые участники планируют уйти всего за несколько мгновений до полуночи. Здесь кроется маленькая загвоздка: они танцуют в зале, где висят часы без стрелок.

В прошлом году мы прокомментировали, и это было неразумно с нашей стороны, преобладающую тенденцию к чрезмерности, отметив, что ожидания инвесторов увеличились до суммы, в несколько раз превышающей вероятный доход. Одно из подтверждений пришло из службы Paine Webber-Gallup, которая в декабре 1999 г. провела опрос среди инвесторов с целью выявить мнение участников относительно ожидаемой годовой прибыли через десять лет. В среднем цифра была 19%. Несомненно, это необоснованное ожидание: для всех американских предприятий в целом в 2009 г. в небе не может быть столько журавлей, чтобы обеспечить такой доход.

Ещё более неразумными были оценки, данные участниками рынка предприятиям, которые практически неминуемо придут к разорению, полному либо частичному. Но инвесторы, зачарованные быстро растущими ценами на акции, не обращали внимания на другие факторы и скупали акции. Это было похоже на какой-то вирус, свирепствовавший как среди профессиональных инвесторов, так и среди любителей, вызывая галлюцинации, в которых нарушалась связь между стоимостью акций в некоторых областях и стоимостью выпускавших их предприятий.

За этим сюрреалистическим эпизодом последовали упорные разговоры о «создании полезной стоимости». Мы не отрицаем, что за последние десять лет новые или молодые компании действительно создали огромную полезную стоимость, и в будущем они повысят её ещё больше. Но любое предприятие не создаёт, а теряет стоимость, когда оно теряет деньги в ходе своей деятельности, независимо от того, насколько высокой может быть его временная оценка.

На самом деле, в подобных случаях возникает перенос материальных ценностей, зачастую в довольно больших масштабах. Путём беззастенчивой торговли несуществующими журавлями учредители за последние годы перекачали миллиарды долларов из карманов общественности в собственный карман (а также кошельки своих друзей и партнёров). Дело в том, что дутый рынок позволил создать дутые компании, предприятия с расчётом на то, чтобы выманивать деньги у инвесторов, а не приносить им доход. Слишком часто целью учредителей компании было изначальное первичное размещение акций, а не получение прибыли. В основе «бизнес-модели» таких компаний лежал старый принцип «письма счастья», рассылаемого по нескольким адресам, с тем чтобы получатель разослал его другим адресатам, для которых охочие до получения комиссионных инвестиционные банкиры активно служили почтальонами.

Но каждый пузырь, в конце концов, лопается, и тогда новая волна инвесторов получает старый урок. Во-первых, финансисты с Уолл-стрит, группа, в которой не ценится контроль качества, продаст инвесторам всё, за что последние им заплатят. Во-вторых, наиболее опасна та спекуляция, которая кажется легко осуществимой.

В Berkshire мы не стремимся подобрать немногих победителей, выплывших из моря утонувших предприятий. Мы для этого не обладаем достаточными знаниями, и нам это известно. Вместо этого мы используем уравнение Эзопа, которому уже 2600 лет, применительно к возможностям, в которых мы обоснованно убеждены, в отношении количества журавлей в небе и времени их появления (мои внуки модернизировали бы прежнюю формулировку следующим образом: лучше девушка в кабриолете, чем пять в записной книжке). Очевидно, что мы никогда не сможем точно синхронизировать потоки наличности в компанию и из неё или их количество. Поэтому мы стараемся не выходить за рамки умеренности при расчётах и концентрироваться главным образом на компаниях таких отраслей, в которых существует низкая вероятность того, что неожиданности повлекут разорение владельцев предприятий. Даже несмотря на это, мы совершаем много ошибок. Вспомните, я тот, кто был уверен, что разбирается в перспективах торговых марок, текстильной, обувной промышленности и двухуровневых универмагов.

В последнее время самыми многообещающими журавлями были сделки по приобретению предприятий, и нас это радует. Всё же вам следует ясно представлять, что в самом лучшем случае приобретённые нами компании обеспечат только умеренную прибыль. По-настоящему превосходные результаты от сделок можно ожидать лишь тогда, когда рынок ценных бумаг подвергается строгому сдерживанию и весь деловой мир настроен пессимистично. Сейчас же ситуация принципиально иная.

Оглавление