ЧАСТИ РЕЧИ.

Древние ораторы не вполне согласны между собою относительного того, на какие части должна разделяться речь. Впрочем, различие во мнениях касается больше формы, чем сущности.

Аристотель насчитывает четыре части речи: вступление, определение темы, ведение доказательств и заключение. Определение темы и доказательства, во всяком случае, необходимы, потому, что в каждой речи какой-нибудь вопрос должен обсуждаться и каким-нибудь образом должен быть выяснен и доказан. Обе другие части не безусловно необходимы, но приняты из практических соображений. При известной поверхностности масс, часто будет необходимо привлечь внимание слушателей и с самого начала заинтересовать их предметом речи, чтобы обеспечить ей хороший прием.

Этой цели служит вступление. Цель заключения состоит в том, чтобы, действуя на чувство, достигнуть тот, чего нельзя было бы достигнуть спокойным изложением.

Квинтилиан делит речь на пять частей: вступление, изложение фактов, ведение доказательств, возражение и заключение.

Цицерон насчитывает шесть частей, прибавляя после изложения фактов еще построение темы. Можно предполагать, что Аристотель подразумевал и построение темы, а под ведением доказательств также и возражения.

В настоящее время, обычно, делят речь на три части: вступление, изложение и заключение. Каждая из этих частей в большинстве случаев делится на более мелкие части, а те, в свою очередь, могут делиться на еще более мелкие. Но и прежнее деление, применявшееся древними ораторами, не утратило своего значения до настоящего времени, так как для многих речей (главным образом, для судебных) оно вполне применимо и теперь. Поэтому не бесполезно ознакомиться с ним несколько подробнее.

Цель вступления, как уже сказано,— настроить аудиторию благоприятно к слушанию речи. Это достигается разными способами. Так как скромность оратора всегда производит на слушателей благоприятное впечатление, то некоторые ораторы старались приобрести расположение слушателей этим качеством. Так, Цицерон начинает свою речь за поэта Авла Сицина Архия следующим образом: «Если я владею природными способностями, — а я чувствую, как они незначительны, — если мне свойственна некоторая ловкость в речи, — я смею признаться, что мне приходилось много упражняться в этом; если я приобрел некоторые познания благодаря наукам, которым я посвятил всю свою жизнь, то Авл Сицин Архий имеет полное право пользоваться плодами моего знания. Насколько я помню, он мне помогал и один из первых побуждал меня начать и продолжать настоящие занятия».

Если оратор в особых случаях (торжествах и т. д.) в своем вступлении обращается к чествуемому лицу, то он может, не задумываясь, сделать это в форме некоторых комплиментов, но без подслуживания и лести. Так, Цицерон начинает одну из своих речей, которая была обращена к Цезарю, выражением благодарности за помилование Марцелла, а также восхвалением доброты, мягкости и мудрости Цезаря.

Иногда же он выражает благодарность за оказанные прежде милости, что он делает, например, в нескольких речах к народу и к сенату.

В других речах он выражает свое участие ко всему тому, что касается слушателей. Таким образом, он начинает свою четвертую речь против Катилины, произнесенную им в сенате: „Я замечаю, что все взоры направлены на меня. Я замечаю, что вы заботитесь не только о своем собственном благополучии и о благополучии государства, но также и о моем. Ваше участие ко мне в неудачах действует на меня успокоительно и утешает меня в моем горе; но я заклинаю вас: оставьте его в стороне, забудьте о моем опасном положении и думайте только о себе и о своих детях".

При речах, направленных против какого-нибудь определенного лица, характер противника дает богатый материал для вступления, которое способно привлечь благосклонное внимание к оратору. В подобных случаях оратор основывается на недостатках и ошибках противника. Так, Демосфен начинает свою речь против Мидиаса с раскрытия всех недостатков последнего, чтобы этим расположить аудиторию к своему собственному делу.

Если оратор знает, что ему будут возражать, то он может в самом начале речи сделать попытку ослабить ожидаемые возражения. С таким намерением Цицерон в своей защите Квинция противопоставляет себе противника Квинция, Сервия и защитника последнего, Гортензия, следующим образом: „Я сознаю, что наши противники имеют перед нами два громадных преимущества: величайшее влияние и величайшее красноречие. Как то, так и другое, вызывают во мне опасения за исход дела. Я не могу не опасаться, что красноречие Гортензия затемнит то, что я выскажу, равно как, с другой стороны, я не могу не опасаться, что влияние Сервия может стать опасным для дела Квинция".

Иногда ораторы начинают свою речь с извинения, что они осмеливаются занять внимание слушателей. Такое начало всегда ошибочно. Если речь деловита, то нечего извиняться; если же она бесценна, то такое вступление не поможет.

Приведенные примеры, конечно, не исчерпывают всех способов, которыми можно начать речь. Дать общий рецепт для вступления невозможно, ""так как в данном случае все зависит от характера речи, от состава аудитории и от других условий, при которых произносится речь.

Вступление должно быть безыскусственным и находиться в связи с последующим изложением. Оно должно быть главою целого. Для этого, между прочим, необходимо, чтобы оно находилось в правильном соотношении с размерами всей речи. Как общее правило, вступление не должно превышать 1/8 всей речи, но из этого правила могут быть, конечно, исключения. Так, например, в научных лекциях приходится иногда сильно увеличить размеры вступления, чтобы дать слушателям некоторые предварительные сведения, без которых трудно было бы понять сущность дела.

Наоборот, в тех случаях, когда слушатели уже знакомы с делом, вступление может быть очень кратким и даже вовсе отсутствовать.

Эта часть речи состоит в указании тех фактов, которые сопровождали события или действия, относящиеся к речи. Сюда относятся: повод, обстоятельства, время, место и следствия действия. Здесь же может быть сказано также еще о настроении, личных обстоятельствах, намерениях и способностях тех, кто принимал в этом участие. Конечно, нет необходимости упоминать обязательно о всех этих обстоятельствах, но должны быть упомянуты лишь те, которые требуются для ясного изложения дела.

Изложение должно отвечать на вопросы: как? где? кто? когда? и что?

Сущность дела следует излагать правдиво, ясно и коротко, не вдаваясь в описание ничего не говорящих побочных обстоятельств и мелочей.

Никогда не следует сообщать из частной жизни человека больше того, чего требует дело, и что необходимо для освещения этого дела. Чем деловитее, сосредоточеннее и точнее изложены факты, тем более они возбудят интерес слушателей.

В каждой речи оратор имеет намерение что-нибудь доказать или объяснить. Часть речи, устанавливающая предмет, о котором будет говориться, называется указанием темы. Оно почти всегда следует за вступлением и изложением сущности дела и требует от оратора особого размышления, так как служит опорным пунктом ораторского плана и составляет, собственно, цель всей его речи. Указание на то, о чем будет речь, должно быть просто и ясно и изложено слушателям в кратких словах.

К указанию темы, обыкновенно, непосредственно привыкает подразделение, в котором надо обращать внимание, главным образом, на то,

1) чтобы части не перемешивались, но были действительно отделены друг от друга,

2) чтобы они следовали друг за другом в надлежащем порядке и развивались бы из самой темы, и

3) чтобы они действительно исчерпывали тему.

Хороший пример ясного указания и подразделения мы находим у Цицерона в речи против Антония: «Я, всегда проповедовавший мир, высказываюсь против мира с Марком Антонием. А почему я против мира? Потому, что это позорный, опасный и невозможный сам по себе мир. Я прошу вас выслушать меня с вашей обычной беспристрастностью, когда я буду излагать эти три пункта своего мнения».

Некоторые древние писатели различали два рода подразделения, а именно: обособление и перечисление.

При обособлении оратор излагает, в каких пунктах он согласен с противником и в каких расходится с ним. Таким образом, Цицерон в своей речи за Милона, говоря о Клавдии, высказывает следующее: «Вопрос, который теперь находится перед судом, заключается не в том, убит ли Клавдий или нет,— ибо это уже установлено,— но в том, был ли он убит по праву или не по праву».

Это обособление, собственно, уже не разделение, потому что первое предложение указания темы содержит только то, что уже установлено, так что спорный вопрос ограничивается, вследствие этого, только вторым пунктом.

Перечисление имеет место тогда, когда оратор знакомит своих слушателей с отдельными частями своей речи, на которых основан его доклад. Только это может быть названо подразделением. Так, у Цицерона в его защите Мурены говорится: „Я нахожу, что обвинение состоит из 3 частей: первая касается жизни подсудимого, вторая — его достоинства, а третья содержит обвинение во взяточничестве".

У этого оратора часто можно заметить, что он в каждой части своей речи не довольствуется тем, чтобы просто знакомить своих слушателей с фактами, но старается настроить их так, как это соответствует лучше всего его цели. Иногда он проявляет при установлении отдельных частей особую скромность по отношению к своим слушателям. Но в то время, как он, таким образом, делает вид, что он сам не вполне уверен и что он ожидает более авторитетного суждения своих слушателей, его цель состоит в том, чтобы устранить всякие подозрения, будто он старается прикрыть и утаить что-нибудь такое, что можно было бы привести против него.

В других случаях он, наоборот, вступает на противоположный путь. В зависимости от того, что соответствует его цели, он обращается или к своему противнику, или к судьям, или к слушателям, в общем, с такой самоуверенностью, будто он вполне уверен в своем деле. Замечательный пример такого рода встречается в его защите Квинция, где говорится:

«Я вступлю на тот путь, по которому, как я видел, ты, Гортензий, постоянно ходишь. Я всю свою речь разделю на определенные части. Ты всегда делаешь это, потому что ты можешь делать это каждый раз. Что тебе позволяет каждый раз делать твой талант, то в данном случае позволяет мне делать природа настоящего дела. Итак, я поставлю себе известные границы, чтобы и самому мне знать, о чем мне надлежит говорить, и чтобы ты легко мог увидеть, на какие пункты тебе нужно отвечать. Также и ты, Кай Аквилий, будешь иметь ту выгоду, что будешь предварительно знать, что тебе придется выслушать. Мы отрицаем, Лакт Невий, что ты утвержден эдиктом претора в правах владения имуществом Публия Квинция. Это — тот спорный пункт, который мы решили оспаривать. Прежде всего, я докажу, что ты не имел никакого законного основания требовать от претора утверждения в правах владения имуществом Публия Квинция, во-вторых, я докажу, что ты не мог вступить во владение благодаря эдикту; и, в третьих, что ты этим способом не вступил в права владения. Я прошу теперь тебя, Кай Аквилий, а также остальных судей твердо запомнить те пункты, которые я привел, ибо, таким образом, вам будет легче понять то, что я имею сказать, и вам легче будет воспрепятствовать мне переступить те границы, которые я себе поставил. Я отрицаю, что Лакт Невий имел основательную причину требовать этого имущества; я отрицаю, далее, что он мог вступить во владение благодаря эдикту и, наконец, я отрицаю, что он вступил во владение благодаря эдикту. Если я докажу эти три утверждения, я закончу свою речь».

Твердая уверенность, которую высказывает в данном случае Цицерон при установлении своей задачи, и свобода, с которой он обращается к своему противнику и к судьям, была, несомненно, рассчитана на то, чтобы запугать первого и расположить последних уже заранее в пользу своего мнения.

Только в исполнении темы оратор имеет, собственно говоря, случай показать свое искусство в нахождении материала. Найти основания какого-нибудь дела можно, конечно, только при полнейшем знании предмета, но риторика старается, по крайней мере, до некоторой степени, помочь работе нахождения, направляя внимание на более важные пункты через общее обозрение природы и сущности основ доказательства.

Все основания, какого бы рода они ни были, имеют одну цель: доказать, что что-нибудь истинно, правильно или хорошо, целесообразно, полезно или, наоборот, вредно, ложно и т. д.

Древние учителя красноречия старались создать систему, которая должна была дать возможность не только выгодно распределить материал, но и помочь известными правилами недостаточно изобретательному оратору. С этой целью они выставили общие источники доказательств, чтобы облегчить нахождение аргументов при всевозможных случаях. Все же, все эти общие источники доказательств, которые в сочинениях Аристотеля, Квинтилиана и Цицерона играют значительную роль, носят только общий характер. Именно потому, что их можно применить во всех или в очень многих случаях, они не могут принести существенной пользы при отыскивании особых оснований для определенного случая. Но каждый оратор (в особенности судебный) должен их знать, чтобы на них построить собственную систему, соответствующую его характеру и его специальной деятельности.

Общие источники доказательств: 1. Если ты хочешь доказать, что защищаешь хорошее дело, то старайся изложить его так, как будто все люди или, по крайней мере, самые интеллигентные и самые лучшие стремятся к нему,— что все, или, по крайней мере, самые мудрые одобряют его, что оно порождает добро, — что оно препятствует какому-нибудь злу или смягчает его, — что оно доставляет нам много удовольствий, выгод, славу, честь, одним словом, дает такие вещи, которые мы считаем самыми драгоценными, — что оно вознаграждает, — что достижение его затруднительно,— что оно требуется природой, — что оно находит полнейшее одобрение, — что из-за него мы считаем другие вещи хорошими и т. п.

2. Если ты хочешь доказать, что какая-нибудь вещь лучше другой, то покажи, что она ценна сама по себе, а не благодаря чему-либо другому, — что она ведет к лучшей, более достойной цели, чем другая, — что она может существовать без другой, — что она прекраснее, жизнеспособнее, ценнее и легче достигается, чем другая, и т. п.

3. Если ты хочешь доказать недостатки какой-нибудь вещи или порочность какого-нибудь действия, то старайся выяснить, что вред, причиненный этим, очень велик и носит противообщественный характер, что он непоправим, — что лицо, совершившее подобное действие, часто совершало его, — что оно совершило его обдуманно, с намерением и при отсутствии смягчающих обстоятельств, что это действие противоестественно, что оно совершено против друга, благодетеля или родственника, против должностного лица, против того, кто совершенно не ожидал нападения, — что оно подало повод к слишком большому недовольству, — что оно прямо побуждает к порокам и позорным действиям.

4. Если ты хочешь скрасить какое-нибудь преступление, то покажи, что оно вообще не было совершено или же совершено не так, как указано, — что действие совершено без сознания его неправоты, — что в нем чистосердечно раскаялись, — что оно явилось следствием какого-нибудь заблуждения или подстрекательства, необдуманности, а не следствием дурного образа мыслей, что следует обращать внимание не только на букву закона, но и на намерения законодателя, — что нельзя осуждать по всей строгости закона, но нужно принять во внимание и требования справедливости.

Обыкновенный способ расположения доказательств — это путь повышения от более слабого к более сильному. Этот метод особенно можно рекомендовать тогда, когда оратор убежден, что его дело ясно и может быть легко доказано. Напротив, если он считает свое дело затруднительным и сомнительным и имеет только один сильный аргумент, то целесообразно поставить этот аргумент во главе, чтобы по возможности скорее настроить слушателей благоприятно к делу и сделать их склонными к выслушиванию дальнейших, более слабых аргументов. Если среди нескольких доказательств имеются два или три более слабых, то Цицерон рекомендует поставить их в середину, как самое подходящее место, чтобы прикрыть их слабость. Если доводы кажутся сильными и убедительными, то лучше изложить каждый из них отдельно. Если же, наоборот, они, недостаточно убедительны, то рекомендуется нагромоздить их и дать действовать им совместно; в таком случае они все же могут произвести некоторое впечатление.

Впрочем, необходимо избегать излишнего разнообразия аргументов, так как искусственное нагромождение их может ослабить силу более веских доводов.

Аргументы приводятся или для подтверждения или для опровержения какого-нибудь утверждения. В обоих случаях ведение доказательств состоит в том, что из имеющихся или поставленных предпосылок выводят истинные или правдоподобные заключения. В общем, легче подтвердить какое-нибудь утверждение или факт, (как это бывает при обвинении), чем опровергнуть (что случается при защите), ибо совершенно верно то, что говорит Квинтилиан: „Гораздо легче обвинять, чем защищать, подобно тому, как легче нанести рану, чем ее залечить".

Справедливость и чувство приличия требуют, чтобы при обвинении оратор говорил совершенно беспристрастно. Хотя практика допускает, чтобы оратор распространялся о возможном правдоподобии вины подсудимого и таким образом старался уже заранее предупредить всякую попытку защиты подсудимого, но все же было бы бестактно и умаляло бы действие речи, если бы оратор дал понять, что он добивается уничтожения противника.

При опровержении нападок, напротив, горячность речи становится, до 'некоторой степени, даже обязанностью. Если обвинение или нападки противника особенно тяжки или оскорбительны, то со стороны оратора будет уместен даже некоторый тон возмущения и недовольства. Однако, он не должен при этом слишком увлекаться, так как, в противном случае, может пострадать ясность тех доказательств, на которых он основывает свои опровержения.

Природа и характер каждого отдельного случая имеют, между тем, решающее значение в вопросе о том, какой тон более уместен и произведет лучшее действие. Оратор может, смотря по обстоятельствам, стараться или возбудить сочувствие, или обнаружить недовольство по отношению к страстности обвинителя, или излагать отдельные пункты обвинения с насмешкой и презрением. Прекрасный пример последнего стиля находится в речи Цицерона против Валенция, где он, по поводу сделанного ему упрека, возражает с большой иронией:

„Вы упрекали меня, что я защищал Корнелия, своего старого друга, который вам также хорошо известен. Могу ли я спросить — почему я не должен его защищать? Нарушил ли Корнелий какой-нибудь закон? Нападал ли он на консула? Завладел ли он при помощи вооруженной силы каким-нибудь храмом? Прогнал ли он трибуна, который сопротивлялся одному из его (Корнелия) проектов закона? Разграбил ли он государственные сокровища? Нет! Но вы совершили все это!".

Хорошее начало много способствует успеху речи; но еще более важным является конец речи.

Если цель вступления — благоприятно настроить слушателей и таким образом создать для речи благоприятную почву, то цель заключения — усилить, по возможности, впечатление, произведенное речью. Заключение поэтому обыкновенно содержит краткое повторение всех главных пунктов и обращение к чувствам слушателей. В заключении могут быть применены все способы воздействия на чувство и волю слушателей, поскольку эти способы не являются незаконными или безнравственными.

Если душу слушателя сравнить с крепостью, то все разъяснения речи подобны артиллерийскому огню, пробивающему брешь, а заключение есть генеральный штурм, который должен победоносно водрузить знамя в душу слушателя. Речь, которая не возбуждает воли, не создает решения и не дает определенного направления стремлению, не входит в область красноречия. Красноречие всегда остается искусством убеждать, то есть говорить таким образом, чтобы действовать на волю других

Заключение не должно быть слишком растянутым, чтобы не действовать утомительно на внимание слушателей. Во многих случаях весь успех речи зависит от того, как оратор умеет закончить ее.

Сколько усердно выработанных речей, полных мыслями, разлетается, не производя действия, только потому, что оратор „не может дойти до конца". Слушатель, который охотно следил за речью, полагает, судя по построению и тону речи, что он может ожидать заключения. Он доволен. Но если оратор неожиданно продолжает речь, повторяя в других выражениях уже сказанное раньше, то этим самым он вызывает у слушателей разочарование. Существуют ораторы, которые 3—4 раза повторяют некоторые отделы заключения. Они уподобляются? тому человеку, который, попрощавшись, опять возвращается и этим утомляет даже хороших друзей. Очень часто последние 5 минут портят то, что создал предыдущий час. Конец речи должен быть определенным, ясным и кратким. Здесь каждое лишнее слово — зло.

Многие ораторы любят кончать свою речь какой-нибудь цитатой или несколькими строками стихотворения. Против этого нельзя ничего возразить, но цитата должна соответствовать содержанию речи и подтверждать изложенное в ней, а стихи должны быть произнесены с правильной интонацией и без пустого пафоса.